- Где ваша дочь? - спросил подполковник.
- В институте и пока ничего не знает.
Окно выходило во двор. Там мальчишки гоняли шайбу - прямо по сырому асфальту. Шайба не скользила, и мальчишки отчаянно толкали ее крючковатыми палками. Леонид перевел взгляд на письменный стол. Там стояла фотография девочки. Фото уже пожелтело - девочке было тогда пять-шесть лет.
- Это она? - спросил подполковник.
- Да. А теперь нет спасу от кавалеров. Трезвонят с утра. Большая стала совсем, повыше меня. Мать-то была высокая. Из-за этого роста одно расстройство. Подруги ходят на шпильках, а ей нельзя. Кавалер пошел низкорослый.
- Кавалеры, конечно, студенты?
- В основном они. Турпоходы, сопромат и эти… как их… «спидолы» - транзисторы. И все на одну стипендию. Веселые эти студенты.
- Скажите, деньги в крупных купюрах?
- По двадцать пять и все новые, - произнес инженер.
- Проверьте, вещи целы?
- Я же вам говорила. Все как одна. Просто на удивление, - сказала сестра хозяина.
Заскрипели дверцы - Леонид обернулся. Крылов распахнул шифоньер, битком набитый одеждой.
- В самом деле - все целехонько.
Михеев и Марков переглянулись.
- Опытный, мерзавец! С тряпками риск. Попасться легче.
- Хорошенько проверьте почерк. Точно ли авторы старые? - сказал Михеев Николаю Ивановичу.
«Эти знали, что брать. Желторотые, те б потянули все, не удержались, - подумал Леонид. - На тряпье-то они и ловятся».
- Мы еще с вами увидимся. Сегодня вечером, - сказал подполковник, прощаясь, хозяевам.
- А замочек и филенку мы вырежем на память. А вы уж поставьте новый, и покрепче, - подал голос Николай Иванович, он все еще возился у двери.
- Леонид Михайлыч, милости прошу в мою машину, - сказал подполковник, застегивая пальто.
Серафим Петрович неуклюже втиснулся в машину. Дочернин оренбургский платок, повязанный на пояснице под сорочкой на голое тело, сильно мешал, но без него радикулит крутил острее и с платком приходилось мириться.
Радикулит он вынес из засады в студеных плавнях. Тогда подстерегали Мастера. Тот уходил на баркасе из Крыма. Это была их первая встреча, и это было давно. С тех пор радикулит, как и Мастер, стал его извечным спутником, он обитал где-то внутри, дремал в затаенном логове, и, когда, очнувшись от спячки, брался за михеевскую поясницу, подполковнику доставалось на орехи. Этот недуг был свиреп и коварен и заставал всегда врасплох.
Еще вечером Михеев рассиживал на стуле, и в ус не дул, и радовался жизни, а радикулит уже разминал свои цепкие лапы, и едва подполковник вздумал подняться, как он ухватил за поясницу.