Нет, Алексей, конечно, не причислял себя к тем, кто от скуки женится, а потом уныло всю жизнь тянет свою лямку, считая, что так и должно быть. С Наташей — это не тот случай. Вот он и сейчас едет, чтобы попытаться вернуть ее, наладить прежние отношения. Еще накануне отъезда придумывал слова, которые могли бы ее убедить, выстраивал аргументы… Но разве слова так важны? Да, если бы человеком двигало всеохватывающее, искреннее чувство, то и взгляда достаточно. Логика, аргументы — это уже вторичное…
Вот на этом-то месте мысли Ильина спотыкались, он терял уверенность в том, что Наташа примет его покаяние, поверит в раскаяние. Он приблизительно даже знал, что она ему ответит и как ответит…
С шумом отодвинутая дверь купе прервала его невеселые мысли. Подумал — Оксана. Но на пороге появился грузноватый высокий мужчина, обвешанный дорожными сумками.
— Здравствуйте, молодой человек! — переведя дыхание, приветливо произнес он и облегченно свалил свою ношу на свободную полку. — Видишь, родная, у тебя уже есть попутчик.
— Можно подумать, что это твоя заслуга, — раздался из-за спины мужчины насмешливый голос. А когда мужчина вышел в коридор, порог купе переступила она… Ильин, понимая, что это неприлично, не мог оторвать от женщины взгляда — она была прекрасна! Огненно-антрацитовые глаза, смоляные волосы, густой волной спадавшие на неширокие, загорелые шоколадного цвета плечи, овальное лицо, с едва заметной горбинкой нос и прекрасные яркие губы. Явно кавказский тип, отметил Алексей. И фигура — тонкая, гибкая, стройная. На ней легкое, из цветастого крепдешина платье с большим вырезом на груди, на ногах ажурные, в сеточку, туфельки.
Женщина, мельком взглянув на попутчика, даже не поздоровалась, вошла в купе и уселась за столик. Помолчала, задумчиво глядя на сопровождавшего, потом обратилась к нему приятным контральто:
— Друг мой, оставь мне свою зажигалку.
— Смотри, родная, не увлекайся, — сказал тот. — Давай я сложу сумки. Поднимись, пожалуйста!
Они вели разговор так, словно в купе не было посторонних. Ильин старательно делал вид, что не слушает, и даже отвернулся к окну, выходящему на перрон, по которому озабоченно сновали люди. Но взгляд невольно тянулся к прекрасной попутчице.
— Дорогая… — обратился к ней сопровождавший.
Но спутница прервала его:
— Спасибо, твоя помощь больше не нужна.
Ильину подумалось, что мужчине надо бы обидеться. Однако тот сдвинул сумки в угол, кое-как примостился рядом с женщиной, взял ее за руку и почти умоляюще произнес:
— Родная моя, только чай. Сегодня вечером — только чай.