Большевики приступили к ликвидации мятежа, коммунисты, делегаты съезда, помогали Московским Советам организовывать отряды. И уже 7 июля мятеж был подавлен. 13 активных участников путча во главе с бывшим заместителем председателя ВЧК Александровичем были расстреляны. Спиридонова, Блюмкин, Андреев и другие были приговорены к заключению, но амнистированы ВЦИК.
Однако выступления левых эсеров продолжались. Речь идет о так называемой "муравьевской авантюре". У командующего Восточным фронтом М. Муравьева еще до мятежа замечались бонапартские замашки.
После провала левоэсеровского мятежа в Москве М. Муравьев заявил, что порывает с обанкротившейся партией. Ему поверили и оставили на посту. В этом нет ничего удивительного: тогда, в июльские дни, многие вышли из левоэсеровской партии и вступили в ряды РКП(б). Достаточно назвать героя гражданской войны Г. Гая.
И вдруг 10 июля Муравьев тайно прибыл в Симбирск и объявил себя "главнокомандующим армии, действующей против германцев". Он приказал чехословацкому корпусу прекратить движение на восток и перейти в наступление против немцев. Обращаясь к народу, Муравьев призывал "под свои знамена для кровавой и последней борьбы с авангардом мирового империализма - Германией".
Советское правительство объявило Муравьева "безумным провокатором". И в самом деле: его мятеж был безумием и предательством по отношению к революционному народу. 11 июля во время переговоров Муравьева пытались арестовать, но он открыл стрельбу и был убит.
И конечно, не случайно именно в эти трудные для всей Республики дни находившиеся в южноуральских отрядах эсеры предприняли свои акции. Оторванный от центральной власти Сводный отряд как бы переживал в миниатюре те же проблемы, те же "болезни роста", что и вся Советская Республика, на последнем пределе боровшаяся за жизнь.
Дневник военспеца Главного штаба
Сводного Уральского отряда
Андрея Владимирцева
8 августа, Кагинский завод
В горах небо кажется ближе. Особенно ночью. Если долго смотреть вверх, может показаться, что все звезды сливаются в серебристый туман. Словно там, вверху, начинается утро, и от темной травы поднимается синеватая дымка.
Наша армия спит. Только слышно, как перекликаются часовые, всхрапывают кони или какой-нибудь боец во сне кроет вшей, которые не хуже белых вот уже несколько недель преследуют наши отряды. Скоро наступит утро, и все случится, как обычно: над Уральским хребтом подымется многометровое облако пыли и растянется двадцативерстная колонна. Скрип немазаных телег (не хватает дегтя), ржание коней, крики командиров сольются в протяжный гул. Сверху мы покажемся просто клубящейся от пыли дорогой. А если спуститься и вглядеться в этих людей, то увидишь вооруженных винтовками рабочих, крестьян и бедных казаков, вчерашних солдат да и просто необстрелянных подростков. Кого только не найдешь в отряде - венгры, немцы, словаки, чехи, австрийцы, китайцы... В Троицком отряде есть даже интернациональный батальон (300 штыков), им командует венгр Сокач. Я не говорю уже о наших - украинцах, татарах, марийцах, чувашах, киргизах. Но кого особенно много, так это башкир. И, несмотря на такое вавилонское столпотворение, - полное взаимопонимание и единство. Мы не скопище спасающих свою жизнь людей - мы армия! Настоящая армия!