Раненый динозавр неистовствовал, но жестокий опыт боя сработал: хочешь жить – умей сражаться. Люди успели уворачиваться от страшных зубов, да и броски ти-рекса заметно потеряли резкость: взрывная скорость всяких мышц небеспредельна, да и пули свое дело делали. Вот чей-то меткий выстрел не насквозь, но пробил череп справа, монстр дернул башкой так, будто отмахнулся от мухи, ноги его заметно подогнулись. И словил еще пулю, и еще, и еще – и все точно в голову, как гвозди в крышку гроба.
Этого пережить не мог никто, каким бы монстром ни был. Испустив тоскливый вой, чудище бессильно повалилось наземь.
Бой стих. Первый тираннозавр лежал недвижимо, по телу второго еще пробегали судороги, но ясно было, что он не встанет.
Победители стояли молча, смотрели на поверженных, еще переживая только что минувшие мгновенья боя, длившегося не больше двух минут. Реджинальд поднял голову, взглянул туда, откуда прибыли твари, – и неожиданно оттуда же донесся знакомый уже рев.
Все встрепенулись.
– Оружие к бою! – крикнул Борисов.
Он по-прежнему командовал неизвестно на каких основаниях, и его так же безоговорочно слушались.
– У вас кровь, – указал Реджинальд. Над левой бровью топографа оказалась небольшая ссадина.
– Пустяк. Царапина. Оружие готово?.. Занять позиции!
Тут Гатлинг спохватился, обнаружив, что дисковый магазин его «томпсона» пуст, но выручила жена.
– Возьми!
Реджинальд обернулся. Вивиан, бледная, но решительная, держала снаряженный диск.
– Спасибо, милая!
И он мгновенно перезарядил автомат.
Рев повторился очень близко, но на сей раз испуга, растерянности не было и следа. Твердые лица, решительные взгляды, плотно сжатые рты.
– Бьем со средней дистанции, метров тридцать, – распорядился Борисов. – Ближе не подпускать! Целить в голову, в пасть… Приготовиться!
Выстроились той же фронтальной дугой.
Картина повторилась с поправкой на то, что из леса выскочил сейчас один ти-рекс. Какое отношение он имел к двум покойным сородичам? Неизвестно. Может, и никакого не имел.
Но, скорее всего, как-то троица эта меж собой была связана. И как те двое, этот третий с громовым рыком и тупой яростью ринулся на людей.
Теперь-то бойцы тактикой владели! Злой, четкий залп ударил со всех сторон – летучие свинцовые жала впились в череп, в разинутую пасть, полетели раскрошенные клыки. Рев стал чуть ли не ультразвуковым: безмозглый урод, видно, ошалел от боли, от мути в глазах, от внезапной слабости, поразившей нервную систему. Он все еще неистово рвался вперед, но уже не было координации движений, гигантское тело отчаянно замотало по сложной непредсказуемой траектории, а беспощадный огонь лупил и лупил точно в цель, сокрушая череп и зубы… и дикий рев перешел в надрывный жалобный вопль, полный предсмертной тоски.