— Великолепно. Не отпускайте своего повара. Премного вам благодарен. А теперь, если не возражаете, я вернусь к жене.
— Ни в коем случае! — Как будто неблагодарный гость нанес гостеприимному хозяину оскорбление. — Впереди еще кофе и бренди, мой мальчик. Часто ли на нашу долю приходятся праздники? Ведь мы, археологи, — отшельники. Как приятно бывает видеть незнакомые лица! Правда, Хыоелл?
Хьюелл не возразил, но и не согласился. Для Уизерспуна это нс имело никакого значения. Он вынес соломенное кресло, установил его и квохтал надо мной все время, пока я усаживался, настаивая на том, чтобы я непременно сказал, насколько мне удобно в нем сидеть. Потом Томми принес кофе и бренди.
С этого момента вечер пошел гладко. После того, как китаец принес стаканы с бренди во второй раз, хозяин приказал ему оставить всю бутылку. Уровень жидкости в бутылке понижался с такой скоростью, как будто в ее дне была дыра. Профессор был в ударе. Уровень еще несколько понизился. Хьюелл дважды улыбнулся. Эго была потрясающая ночь. Теленка откармливали на убой. С бухты-барахты они не стали бы тратить такое великолепное бренди. Бутылка опорожнилась, и была принесена другая. Профессор отпускал отборные солдатские шутки и сам же сотрясался в конвульсиях смеха. Хьюелл улыбнулся еще раз. Вытирая слезы умиления, я перехватил их скрестившиеся взгляды. Топор занесен. Я отпустил профессору комплимент по поводу его искрометного чувства юмора и пытался это сделать заплетающимся языком. На душе у меня лежал мрак.
Весь спектакль был, очевидно, тщательно отрепетирован. Уизерспун, ученый века, стал приносить мне со своих полок драгоценные образцы, но через несколько минут сказал:
— Знаешь, Хьюелл, мы просто наносим нашему дорогому другу оскорбление. Давай покажем ему наше главное богатство.
Хьюелл с сомнением покачал головой, а профессор сердито топнул ножкой.
— Я настаиваю. Какого черта? Что в этом дурного?
— Ну что ж...— Хьюелл прошел слева от меня к сейфу и, склонившись над ним, долго возился с кодом.— Снова замок испортился, профессор.
— Ну так набери комбинацию с конца,— предложил Уизерспун. Он в это время стоял справа от меня с обломком древнего ночного горшка. Таково, во всяком случае, было мое предположение.— Взгляните, мистер Бентолл, я хочу обратить ваше особое внимание на...
Но я не собирался обращать внимания на то, что он говорил. Ни особого, никакого другого. И смотрел я вовсе не на профессора, а в окно за его спиной. Окно, которое свет керосиновой лампы изнутри и темнота снаружи превратили в замечательную картину. И на картине этой был запечатлен, как в зеркале, Хьюелл и сейф, с которым он все еще возился. В настоящий момент он оттаскивал эту бандуру от стены. На мой взгляд, она, эта бандура, весила никак не меньше трех центнеров. Я сидел, облокотившись на правую ручку кресла и положив левую ногу на правую, а правая моя нога приходилась как раз на пути следования Хьюелла от стен с сейфом в руках. Если бы неандерталец его уронил, то он опустился бы аккуратно на мою ступню. А неандерталец именно это и собирался сделать, примериваясь, попадет или нет. Убедившись в том, что вряд ли промахнется, он выпустил сейф из рук.