— Ладно, Таш. Бывай, — Шаин пожал лису лапу, после чего гладиаторы взобрались на спины насекомых.
— Уезжаете прямо сейчас? Переждать ночь не хотите? — спросил Ллали.
— Нам пора. Время терять нельзя, — Шаин махнул рукой на прощание. — Удачи на дорогах, воин с рогаткой.
И трое гладиаторов направили трагугов в лес.
— Жаль их, — произнёс Таш, когда дробный перестук муравьиных лап затих в глубине чащи.
— Почему? — удивился Ллали.
— Разве ты не знаешь, в каком направлении они двинулись? В сторону Пустоши Демона.
— Мне кажется, они её объедут. Думаешь, они туда ринулись?
— А куда ж ещё? — Таш пожал плечами. — Они спешат, и им нужны были хорошие скакуны. С трагугами у них, возможно, и есть шансы пересечь Пустошь. Но я сильно в этом сомневаюсь. Оттуда ещё никто не возвращался. Даже верхом на трагугах.
Барханы чёрного песка. Везде. Куда ни глянь. И чёрные скалы, торчащие то тут, то там, будто гребни мифических животных. Пустошь Демона непрерывной тёмной кляксой тянется до самого горизонта, сливаясь с небом. Пустошь, исходящая неимоверным жаром. Ибо знойное солнце щедро разливает свет, а чёрный песок с жадностью его поглощает.
С тех пор, как мы покинули лес миргинов, прошло пять дней. Чем ближе мы были к цели, тем меньше народа встречалось на улицах Дархасана. А вот стражников становилось всё больше. И не удивительно. В кварталах, граничащих с Пустошью, часто промышляли разбойники и воры. Помимо всего прочего, стража отгоняла всяких любопытных, которым на заднице ровно не сиделось и которым просто желалось острых ощущений. И всё это невзирая на дурную славу Пустоши. А нас стража пропустила — гладиаторам вообще многое разрешалось. Особенно это касалось посещения запретных смертельно опасных мест. Хочет какой-нибудь сорвиголова из нашей братии отправиться в Пустошь? Да не вопрос! Значит, ему так надо. А умрёт он или выживет — дело последнее. Ибо если гладиатор, вопреки всем предостережениям, суёт башку в пасть льва… ну дык, в мире полно всяких сумасшедших.
Сидя верхом на трагугах, мы находились у границы Пустоши, обозначенной плавным переходом от поросшей жухлой травой земли к чёрному, будто зола, песку. Головы и лица мы обмотали белой тканью на манер куфии, дабы защититься от солнца, ветра и песка.
— Удручающая картина, — сказала Алая.
Приставив ладонь к бровям на манер козырька, она вглядывалась в даль.
— И не говори, — Орила вздохнула. — Сколько дней мы будем пересекать эту чёрную пустыню?
— Хорошо, что едой и водой запаслись впрок, — я разглядывал унылый пейзаж, и по телу против воли бегали мурашки от осознания, что всё это — моих рук творение.