Но май закончился тихо. Если не считать скандал с «юнкерсом», который пролетел через всю территорию от Белостока до Москвы и сел на Центральном аэродроме. Немцы извинились, мы приняли извинения. И тишина. Меня это напрягло. По-крупному. Это что, наше ПВО по-прежнему ноль? Никаких сдвигов в сторону улучшения? Я так психанул, что собрался ехать в Москву, требовать разговора со Сталиным. Но он меня опередил.
Позвонил и сказал, что мои данные по радиолокации, вкупе с технологиями и оборудованием, полученными втихую, по каналам Внешторга, от США и Великобритании, своё дело сделали. И всё. Но я понял, и моё настроение резко поменяло полярность. Значит, этот самолёт вели. Вели от границы и до Москвы. Значит, когда немцы поднимут в воздух свою армаду бомбардировщиков, их встретят на подлёте. Если перефразировать героя мультфильма «Приключения капитана Врунгеля»: «Ой, что будет, шеф, что будет»!
А тем временем полк получил достаточное количество десантных платформ, чтобы разом десантировать всю технику. Даже с запасом штук на двадцать. Прошла неделя июня, потом вторая. Ничего. Я начал сомневаться в себе, в своих выводах, во всём. Мне-то казалось, что война начнётся раньше. Я места себе не находил. А тут ещё в ночь на 19 июня в городе прошли массовые аресты. Арестовывали в большинстве мелких руководителей, но также пару инженеров и даже рабочих.
В том числе арестовали моего начальника оперативного отдела штаба. Я-то, дурак, думал, что всё закончилось, перестали хватать людей за просто так. Гордился, что переписал начисто самую страшную страницу истории. Вот тебе, не задирай нос. Майора арестовали прямо в штабе полка, мне сообщили об этом по телефону. О том, что он делал в части посреди ночи, даже не подумал. Ведь он был моим учителем, из недоучки сделал вполне знающим командиром. Я был в ярости. Даже машину не вызвал, просто оделся и сбежал вниз. Где меня и ждал Серёга. Капитан госбезопасности Голубев.
– Стой, Егор.
– Какой там стой, Конорева арестовали, слышал? Я сейчас всю гарнизонную тюрьму разнесу по кирпичику, понял? Пошли со мной, вместе будем разбираться, это же ты у нас контрразведчик.
– Я командир, я. И Конорева арестовал я. Только он не Конорев, он оберст Генрих фон Коннор, агент Абвера.
Сказать, что я был в шоке, это ничего не сказать. Просто застыл и тупо смотрел на Сергея.
– Помнишь корреспондента, которого ты вычислил на параде? Он был связным. Через него мы вышли на сеть. Там было много людей, и предателей, и шпионов, и просто придурков, и трепачей. Их вели до сих пор. Когда вычислили радиста, взяли его и связника и обработали. Последние пять месяцев они работают на нас. Они слали ценную информацию, но отфильтрованную нами. Про наш полк, например, они знают только то, что мы парадное подразделение десантных войск, а ты ходишь в любимчиках у товарища Сталина, почему полк получает много привилегий. Обо всём остальном информация изымалась.