Едва успели вселиться, половина моих офицеров, во главе с Серёгой Голубевым и Батей, поехала в Москву, за орденами. Они были там три дня, приехали в полном восторге. А ещё через пару дней настала и моя очередь. Что было очень кстати. Появилась нужда пообщаться с Верховным, а если я буду в Москве, он наверняка организует встречу. Причём инициатива будет не моя, что хорошо. Блин, становлюсь политиком, начинаю думать о ходах в этой игре. А тем для общения было много. Например, полный отстой в производстве товаров народного потребления. Или всё более явно проявляющееся «барство» власти.
Я готов отказаться от своей спецквартиры, хотя она мне чертовски нравится. Но чтобы эти морды жили как все. А то продукты домой – с отдельного склада. Квартиры, какие самим захочется и без всякой там очереди. И так далее. Ну, и военных тем парочка проявилась. Те же зенитные спарки на колёсах. Или обкатка солдат танками, чтоб не бежали, едва увидят. И про истребительное прикрытие операций. Короче, на пару ночей без сна хватит. Кроме того, была одна очень серьёзная тема, самая опасная из всего. Тут могло или всё и навсегда пойти по совершенно другому пути, или меня тихо кончат и прикажут забыть, что я был. Ну, и у товарища Сталина могли возникнуть вопросы и идеи.
Награждение проходило в Кремле. Вручали только высшие награды: Боевого Красного Знамени, орден Ленина и Золотую Звезду. Церемония была торжественная и длинная. Время от времени кому-то из награждённых давали слово, и он благодарил партию и правительство за высокую честь. Причём некоторые говорили здорово, от души, но большинство зачитывали готовый текст. Слава богу, не по бумажке, хотя всё равно звучало казённо.
И что смешно, награждали в алфавитном порядке и меня пропустили. Уже сотни полторы собравшихся получили свои награды из рук «всесоюзного старосты» дедушки Калинина, Мамочкин сидел рядом с Золотой Звездой Героя и орденом Ленина, а я, типа, в гости зашёл. Михаил Иванович закончил и вернулся за стол президиума. А из-за стола встал Сам. Зал встал, вдохнул и взорвался аплодисментами. Выдохнуть как-то забыли. А Сталин, улыбаясь, стоял на трибуне и ждал.
Когда хлопки смолкли, он начал зачитывать Указ об учреждении ордена Суворова. Но не как в моё время трёх степеней: для командующих фронтами и командармов, для комдивов и командиров бригад и для командиров полков и батальонов, а четырёх. Четвёртая степень была для офицеров до ротного звена и рядовых, чьи решения на поле боя привели к победе. И учредили его не в 1942-м, а в 1940 году. И первым награждённым был я. Вот теперь мне вручили моего «Ленина» и кроме того орден Суворова второй степени. Не третьей, как положено по должности, а второй. Он что, действительно прочит меня на комбрига?