— Кажется, у вас совершена кража? — отвечал комиссар.
— Да, гнусная, загадочная кража, в этой самой комнате, из этой самой кассы, в которой лежали все наши деньги и отпереть которую мог один только мой кассир.
И он указал на Проспера.
— Виноват, господин комиссар, — сказал Проспер хриплым голосом. — Кассу мог отпирать также и мой хозяин, так как у него также имеются ключи от нее и ему также известно слово, на которое запирается касса.
Комиссар насторожился. Очевидно было, что эти два господина сваливали вину один на другого.
По их собственному признанию, один из них непременно должен был оказаться преступником. И один из них был главою значительного банкирского дома, а другой — только простым кассиром. Один был хозяином, а другой приказчиком. Но комиссар отлично умел разбираться в своих впечатлениях и ни одним жестом не дал понять о том, что он думал. Он только пытливо поглядывал то на того, то на другого, точно своим вниманием стараясь выяснить из их слов наиболее полезное для дела. Проспер по-прежнему был бледен и угнетен, а банкир, напротив, был красен как рак и страшно возбужден.
— Похищено на громадную сумму, — продолжал Фовель. — У меня украли триста пятьдесят тысяч франков! Эта кража может повлечь за собою гибельные для меня последствия. В настоящее время лишение такой суммы денег может скомпрометировать кредит любой значительной фирмы.
— Думаете ли вы, что вор проник со двора? — спросил комиссар.
Банкир с минуту подумал.
— Нет, — сказал он, — я этого не думаю.
— Я тоже полагаю, что нет, — отвечал и Проспер.
Комиссар предвидел эти ответы, он ожидал их. И, обратившись к сопровождавшему его человеку, он сказал:
— Господин Фанферло, быть может, что-нибудь ускользнуло из внимания этих господ — осмотрите хорошенько!
Фанферло, прозванный за расторопность Белкой, обыскал все кругом, осмотрел двери, ощупал перегородки, исследовал форточку, поковырял пепел в камине.
— Трудно предположить, — сказал он наконец, — чтобы сюда мог проникнуть кто-нибудь извне.
И он прошелся по кабинету.
— Эта дверь по вечерам запирается? — спросил он.
— Постоянно на ключ.
— А у кого остается ключ?
— Я оставляю его каждый вечер у служителя, который убирает кабинет, — отвечал Проспер.
— У служителя, — добавил и Фовель, — который каждый вечер подвязывает у порога гамак, спит на нем и каждое утро его убирает.
— Он здесь? — спросил комиссар.
— Да, — отвечал банкир и, отворив дверь, закричал: — Ансельм!
Ансельм служил у Фовеля уже десять лет и пользовался доверием. Он не мог быть заподозрен и знал это. Но так как самая мысль о преступлении ужасна, то дрожал и он.