Этот маневр повлек за собою то, чего он и ожидал. Рауль и Кламеран тоже остановились шагах в двадцати от него, боясь двинуться вперед.
В двадцати шагах!.. Это все, что было нужно для паяца. Разговаривая с полицейскими, он постучался в ворота дома, около которого они стояли, но ворота оказались незапертыми; он раскланялся с блюстителями порядка и быстро шмыгнул в калитку.
Через минуту ушли и городовые. И Кламеран и Лагор в свою очередь подошли к этим же воротам и тоже постучались в калитку.
Им отворил заспанный дворник, которого они спросили, кто этот господин, который вошел сейчас в костюме паяца? Он им ответил, что никого не видал и что никакой паяц сейчас в ворота не входил.
— Разве же я могу всех углядеть! — огрызнулся он. — Двор наш проходной, одни ворота выходят сюда, а другие на улицу Сен-Дени!
— Нас провели! — воскликнул Лагор. — Теперь уж мы никогда не узнаем, кто это такой!
И, полные беспокойства, Рауль и Кламеран отправились восвояси, а тем временем паяц как молния помчался в номера «Архистратига» и прибежал туда, когда уже было три часа утра.
А между тем еще с полночи его с лихорадочным нетерпением поджидал Проспер и, заслышав его шаги, бросился к нему навстречу, спустившись до самой половины лестницы.
— Ну что? — спросил он. — Что вы узнали? Видели Мадлену? Были на балу Рауль с Кламераном?
Но не в правилах Вердюре было разговаривать о таких вещах там, где их могли легко подслушать.
— Прежде всего, — отвечал он, — пойдемте в вашу комнату, и добудьте мне кувшин воды, чтобы обмыть рану, она немилосердно жжет.
— Боже мой! Вы ранены!
— Это ваш друг Рауль оставил мне на память!
И они оба принялись за обмывание раны.
— А теперь, — обратился к Просперу Вердюре, покончив с перевязкой, — давайте поболтаем. Наши враги поняли, в чем дело. Надо ковать железо, пока горячо. До сих пор я обманывался, я стоял на ложном пути. Предположив, что между госпожой Фовель и Раулем существуют преступные отношения, я думал, что у меня в руках уже находится нить, которая приведет нас к истине. Но я не должен был этому доверять. Это так просто, так естественно.
— Значит, вы признаете госпожу Фовель невиновной?
— Нет, не признаю, но она невиновна именно в том смысле, в каком я предполагал. Вот каковы были мои предположения, вот как я представлял себе это дело: увлеченная молодым, обольстительным авантюристом, госпожа Фовель дала ему имя какой-нибудь из своих родственниц и ввела его в дом своего мужа как племянника. Дело велось к тому, чтобы открыть двери для адюльтера. Она стала отдавать ему свои деньги, а когда их не хватило, она доверила ему свои драгоценности, которые он относил потом в ссудную кассу. Наконец, лишившись всего, она помогла ему добраться до кассы своего мужа. Вот каковы были мои предположения.