– Невозможно, – грустно ответила Ника. – Приказ уже подписан.
И даже налетевший ветер завыл особенно тоскливо.
– Ну и что? – Подпустил я легкомыслия в голос. – Я тут на два факультета поступил одновременно. И мое место на мировой политике хотят перекупить очень влиятельные люди… Ника, может, я поднимусь?
– Нет-нет, ты продолжай, – отмахнулась она.
– Так вот, – вновь набрался я терпения. – Если уступлю, могу просить место на другом факультете для тебя. А там после первой же сессии переведешься к себе обратно.
– Почему сразу не на медицинский?
– Потому что тебя оттуда только что отчислили, и так не получится, – вздохнул я. – И подними меня уже, наконец!
– Ладно, – неохотно согласилась Ника. – Только развязывать пока не стану.
В итоге, вытянула она меня на тот самый бортик крыши, оказавшийся довольно широким, и расположила на самом краю. Даже петлю на ногах ослабила и помогла сесть.
Я проследил путь каната по крыше и на некоторое время завис, обнаружив конец завязанным бантиком на хиленькой телевизионной антенне.
– В общем, на робототехнику тебя устрою. К себе, – рублеными фразами произнес ей.
– А почему туда? – Ворохнулась беспокойством Ника, предусмотрительно отсевшая так, чтобы я мог ее видеть. Ну и сбежать если что.
– Да там несложно все. Фаза находится максимум с двух попыток.
Потому что током будем лечить эту сумасшедшую.
– Ну, если только на семестр… – Задумалась она. – Тем более, пациент рядом…
Это еще мы посмотрим, кто из нас пациент.
– Как я вообще сюда попал? – Повел я шеей, разминая.
Вместе с некоторой тенью стабильности, явились неприятные ощущения по всему телу, удостоверяющие, что это все – не продолжение сна.
– Так ведь стакан в раковине. – С довольством и радостью качнула Ника головой.
– Я ж его мыл, – хмуро глянул в ее сторону.
– Вот именно! На стенки стакана нанесено особое вещество в виде прозрачной пленки, а там и реакция гидратации в присутствии катализатора с выделением газа. Я знала, что ты не удержишься, и помоешь стакан! Окна закрыты, вентиляцию я заглушила. Осталось только подождать. – Похлопала она ресницами.
Значит, какая-то новая отрава, от которой защита не спасла. Скверно.
– А на фотографии что нанесла?
– А фотографии – не твое дело! – Вспыхнула она алым цветом. – Это мои личные вещи, и какое хамство в них заглядывать!
– Хочешь сказать, не специально оставила? – Был я мрачен и подозрителен.
– Нет! Тем более, какая тебе до них разница, – повернулась она горделиво вбок, стараясь незаметно коситься в мою сторону и отслеживать реакцию.
– Манекен верни.
– Нет.