— О! — воскликнул Чепстоу, ухмыляясь. — Теперь понимаю, почему ты трех слов связать не можешь, чтобы они звучали осмысленно.
— В самом деле?
— Да. Влюбленность отрицательно сказывается на умственных способностях мужчины. И, кроме того, вызывает желание отколошматить любого, кто нелестно отзовется о его любимой женщине, после чего разорвать обидчика на мелкие кусочки и засунуть их в мясорубку.
— Вот, значит, как?
— Именно так, — подтвердил Хэйвлок.
— Но… я ее не люблю…
— Нет, любишь, — стоял на своем Хэйвлок. — Боже мой! Для человека с мозгами тебе требуется ужасно много времени, чтобы осознать то, что все вокруг давно уже поняли. Ты ведешь себя нетипично с тех самых пор, как она приехала в сто лицу: раздражаешься без причины, посещаешь балы и другие светские мероприятия, только чтобы взглянуть на нее…
— Кидаешься через комнату спасать ее от любого поклонника, которому не посчастливилось оказаться рядом, — подхватил Чепстоу.
— А теперь еще и с Истманом подрался — с Истманом! — только потому, что тот, как всегда, всем досаждает.
— Все это признаки влюбленного человека, — глубокомысленно подытожил Чепстоу. — То же и я испытывал к Ханисакл, когда она попала в беду. Понимал, что обязан ее спасти. Позаботиться о ней. Разорвать на крошечные кусочки всякого, кто причинил ей боль. Ну и все в том же роде.
Это вовсе не любовь. Любовь — это… — В действительности, Эдмунд не знал, что это такое, но точно не то, что происходит между ним и Джорджи. Он ведь неплохо знает поэзию, но ни разу не встречал стихотворения, где говорилось бы о превращении соперников в фарш.
— Если хочешь знать мое мнение, — снова заговорил Хэйвлок, — посватайся уже к ней — и дело с концом.
— Я не спрашивал твоего мнения, — с досадой проговорил Эдмунд. — Кроме того, она… — «…не хочет нормального брака», — мысленно добавил он. Какой глупец сделает предложение женщине на таких условиях?
— Она — что? Не собираешься же ты сказать, что боишься получить от нее отказ? Ты ведь граф, как-никак.
Эдмунд стиснул зубы. Расскажи людям что-то сокровенное — и они решат, что им разрешено безнаказанно совать нос во все. Но о страхах Джорджи он не готов поведать никому.
— Если бы все было так просто, — проговорил он, видя, что друзья уже несколько минут смотрят на него выжидающе. — Я… — Он решил, что следует привести правдоподобную причину не жениться на Джорджи, но так, чтобы ни в чем ее не обвинить. — Я обидел ее. — Отвергнув ее предложение в таких резких выражениях, что довел до слез. — Поэтому, если теперь я к ней посватаюсь, она либо решит, что я издеваюсь, либо… откажет мне.