После этих слов я отключился, чтобы не тратить время на объяснения. Очевидно, командир подумал, что я тронулся умом.
Впрочем, сейчас я думал то же самое.
Чувствуя себя террористом, который в последний момент передумал взрывать бомбу и решил сдаться, я вывел Сережу из машины и, нажав «ctrl», заставил его выбросить ружье. К студенту тут же подбежали полицейские, скрутили, нацепили на него наручники.
Я облегченно выдохнул, откинув голову на спинку стула. Очень долго я молча сидел перед компьютером и тяжело дышал, потом закрыл игру и повернулся к присутствующим.
В детской уже стоял растерянный Алик с ноутбуком Натальи под мышкой и вопросительно смотрел на меня.
Юный грабитель и убийца прятался за спиной матери и шмыгал носом. Наталья смотрела на меня, будто на полоумного, с окаменевшим от злости лицом. Я представил, что она сейчас обо мне думает — и рассмеялся. Какой-то псих вломился в дом, выгнал ребенка из-за компьютера и сам начал играть… Пожалуй, можно смело звонить в «скорую».
— Вы объясните, что здесь происходит? — наконец осмелилась спросить Наталья, и в ее голосе прорезались злые нотки.
— А ваш сын в Интернет совсем носа не сует? — поинтересовался я. — Не знает, что за преступления творятся в городе?
Наталья смерила меня презрительным взглядом и замотала головой.
— У нас родительский контроль на всех компьютерах стоит! Зачем ребенку про всякие ужасы читать? Ему всего лишь девять лет!
Я усмехнулся и вытер рукавом со лба холодный пот.
Мальчик выглянул из-за спины матери, и я наконец увидел его лицо. Малолетний разрушитель ничего, кроме умиления и жалости, не вызывал. Пухлощекий, хохолком на голове, откормленный лощеный карапуз в оранжевой майке и широких бриджах смотрел на меня с испугом и дрожал. Такие обычно сидят на скамейке весь урок физкультуры, пока одноклассники гоняют мяч в спортзале. Такие не пользуются успехом у девочек в школе, не могут дать сдачи хулиганам, а всю накопившуюся злость и обиду выплескивают в компьютерных играх.
На лице ребенка читалось полное непонимание, за что его так беспардонно оторвали от любимого занятия да еще и отругали.
Я долго подбирал слова, но ничего путного не приходило в голову. Что я ему скажу? Что он прикончил тридцать восемь человек, всего лишь поиграв в «стрелялку»? Чтобы травмировать ребенку психику? А знает ли он сам, что натворил?
Я придвинул кресло на колесиках поближе к Наталье и обратился к мальчику как можно мягче:
— Как тебя зовут?
— Тимофей, — ответил он несмело, шмыгнув носом.
— Где ты взял эту игру?
— Мне ее брат недавно подарил. А что?