— Счастливец, — услышалось вместе с весенним щебетом птиц. И только слово — слова проще, безобидней нет — не позволяет мне раствориться в моем счастье. Это слово — СЕЙЧАС. Потому что я знаю, что все это сейчас, но что есть еще неизвестное ПОТОМ и недоступное ВСЕГДА — они как Сцилла и Харибда грозят с двух сторон моему счастью.
Счастливец я боюсь. Спрашиваю себя:
— Чего боишься?
А лучше бы и не спрашивать, потому что в моем Вселенском доме за углом коридора — комната пыток: тихих, с благостным лицом. Да и впрямь, нет Рая без Ада, нет и Счастья, лишь Покой и Воля. И хочется воскликнуть «отпустите» — благо сейчас я знаю, куда: проще, скромнее желания нет — к пению птиц.
Их звуковые сигналы — неограниченное временем послание мне, всем нам и каждому:
— Ты не одинок, — создающее потрясающую иллюзию того, что я и впрямь не одинок. Что кому-то до меня есть дело, и самое смешное, что ДЕЛО-то есть. Как хотелось бы оставаться от собственной жизни в стороне, только безопасно наблюдать!
Сегодня утром кукушка отпустила мне всего лишь цифру… Не буду искушать Судьбу. Сейчас — вечер. Время соловьев. Я знаю, что их кажущиеся неповторимыми трели давно изучены и описаны. И все же, вот сейчас будет следующая трель — а у певца есть выбор, так что песня — акт свободной воли.
К свободе стремлюсь и я.
При этом я боюсь.
Причина страха без видимой причины очевидна: не знаешь, откуда придет опасность.
Но прелесть жизни — во всеобщей преходящести, и особенно это касается эмоций, в том числе и страха.
Набегающие тучи находятся в полной гармонии с несущим их ветром.
Мне показалось, что пока я растворен в солнечном свете, есть только зеленые деревья, колышимые ветром, и если ветер прекратится, их не станет как нет уже меня.
— Ощути реальность небытия, — призываю себя, боясь, что пройдет текущее состояние, в котором небытие кажется возможным и приемлемым. Пройдет, а я не успею — и не образуется во мне остров бесстрашия со спасительной гаванью, в которую пусть я снова и не попаду, но о ней буду помнить — так же как помню виденный как-то тайфун, когда дождь не падал, а мчался параллельно земле. Ветер гудел на одной низкой ноте, не оставляя никакой надежды услышать, как падают вырванные с корнем деревья. Они падали бесшумно.
Меня содрогает страх: а вдруг можно в мыслях попасть на остров смерти и от этого взаправду умереть?
— Не зря, — думаю, — недавно приснилось, что я присутствую на собственных похоронах и выпрыгиваю из гроба перед самым входом в церковь.
Я попытался возгордиться испытываемым страхом: может, и впрямь я чуть куда-то не попал, если мне так страшно?