Остальные три звезды были настроены не так воинственно, но тоже моментом не наслаждались. Они с непередаваемой тоской оглядывали заснеженные дали, лишенные намека на цивилизацию, и наверняка понимали, что чувствовал Наполеон в 1812-м.
– Ви-и-итя… – тоскливо напевала одна из них. – Ви-и-тя… С Новим факин годм… Факин Ви-и-ит-я-я…
Конечно, это «чертов Витя» во всем виноват. Логично.
Я отошла на пару шагов от них и наблюдала, как с неба падает мелкий колючий снег. Он прямо в воздухе над шоссе становился серым. Как будто грязь на нас летела… Мне хотелось разреветься. И от страха, пережитого только что, и от понимания того, насколько глупо я влезла в проблемы, которых можно было избежать. Но теперь назад не отмотаешь, надо справляться с последствиями.
Вторая машина все-таки вытащила нас, но два часа времени были потеряны. И это стало серьезной проблемой.
Иногда кажется, что «бандитские девяностые» вдруг взяли и закончились. Сменилась цифра на календаре, и все плохие ребята по мановению волшебной палочки превратились в тыкву. Но так ведь не бывает… И в «спокойных нулевых» в уездном городе N еще ощущались отголоски бурного прошлого.
Таким отголоскам принадлежал и клуб, в который мы явились. Не берусь утверждать, что его хозяин занимался чем-то незаконным хоть раз в жизни. Но те, кто рискнул бы на него наезжать, имели все шансы украсить собой фундамент клуба. Такой вот кекс с изюмом. Этот джентльмен напоминал шкаф и размерами, и повадками. Причем солидный такой шкаф, встроенный.
– Вы опоздали, – донеслось откуда-то с верхних полок.
– Все будет! – заверил его Рудик, дополнив обещание своей лучшей улыбкой.
Улыбка не подействовала.
– Будут штрафные санкции.
– Нам нужно подготовиться к концерту, обсудим это позже!
– У вас пять минут!
Но если Рудик расслабился и поверил, что все закончилось, то зря. Потому что Аманда решила проявить женскую мстительность и канадскую принципиальность в одном флаконе. Она заявила, что выступать они не будут. После того как их везли как дрова, они не способны явить миру зажигательные звуки диско.
Она слабо представляла, где мы оказались и что будет, если хозяева клуба не получат ностальгических песенок. А вот Рудик это осознавал полностью. Да и я была не рада: я сомневалась, что у меня получится уйти отсюда сквозь снега партизанской тропой. Поэтому мне нужно было разрулить ситуацию как можно быстрее, для сохранности моей бренной шкурки и шапки с помпоном.
– Это саботаж! – верещал Рудик. – У нас договор! Я вас под суд отдам!
– Я понимаю, что вы расстроены, но давайте останемся профессионалами, – дипломатично перевела я.