– Как ты представляешь свой идеальный Новый год? – спросила я у спутника.
– Уж точно не так. Хотя Старый город очень интересный, – заметил он. – А ты?
– Традиционно, – кивнула я, – не до такой, конечно, степени, чтобы оливье и мандарины, я не особый любитель ни того, ни другого, но знаешь, хочется какого-то ощущения волшебства.
Некстати про оливье вспомнился мне Новый год, отмечаемый с друзьями. Все делали миски традиционных салатов, а я нарезала ножом фисташки и мякоть помидоров, творя экзотическое блюдо. В результате не менее часа кропотливой и тонкой работы получилась крохотная горсточка странного салата, эффектно размещенного посреди большой красивой миски. Так вот, те самые друзья вспоминают это блюдо до сих пор – в отличие от тазов оливье.
– Волшебство – это правильно, – кивнул мой спутник. – Самый волшебный Новый год бывает в детстве. Когда тебе впервые разрешили дождаться боя курантов вместе со взрослыми и тебе кажется, что ты такой же большой, как они, и ты все равно не выдерживаешь и засыпаешь прямо за столом…
– У меня тоже так было, – кивнула я. – А еще так хочется с нетерпением ждать вечера и верить, что с боем курантов жизнь изменится и потечет по-новому – наполненно, интересно, счастливо…
– Недостаток чудес в обыденной жизни – страшная болезнь, – резюмировал он.
Мы помолчали.
Странная идея приехать в Иерусалим именно перед праздником, да еще и вместе с паломниками, не правда ли, хотя в Москве мне почему-то казалось, что это будет необычно и очень здорово. Насчет необычно, конечно, не поспоришь. Дома меня ждала бы семья, накрытый стол с салатиками и холодцом, украшенная елка и лежащие под ней подарки… и, конечно, главный элемент этого праздника – мягкий волшебный снег. Новый год без снега – это как бы и не настоящий Новый год.
Вернувшись в гостиницу, мы, не сговариваясь, двинулись к бару и попросили себе по стакану текилы и лимон с солью.
– У вас что-то случилось? – с беспокойством и искренним сочувствием спросил у нас мужчина из группы.
– Нет-нет, все хорошо, – дружно заверили мы.
В последний день перед праздником мы, отделившись от группы, сели на местный автобус, чтобы поехать в пригород, и вдруг что-то негромко бахнуло. Минута, не больше, и мы с моим другом остались в салоне абсолютно одни – водитель и другие пассажиры выскочили наружу в фантастически короткие сроки. Ничего страшного, конечно, не случилось, это была всего лишь выхлопная труба, однако наводило на размышления и усиливало то самое ощущение тревоги.
И вот тридцать первого декабря мы с моим спутником шли по пустой улице мимо каких-то арабских кафе и молчали. Чувство вины за идею этой праздничной поездки все сильнее мучило меня, а загадочный горный монастырь чем дальше, тем больше терял свою таинственность и притягательность. Главный недостаток всех воздушных замков – их отвратительная способность прогибаться под грузом действительности и беззастенчиво таять в самый неподходящий момент.