Мой спутник много говорил, довольно занудно, к тому же я не все понимала из-за отвлеченных мыслей и недостаточной языковой практики, но мне казалось это небольшой платой за возможность поскорее закончить неудачный праздничный вечер. Сравнительно теплый номер в отеле, где благодаря щели в двери было слышно, как соседи шуршат пакетами, разбирая багаж, казался мне уже прообразом рая. Между делом выяснилось, что сегодняшний вечер вовсе не являлся праздничным для моего сопровождающего – хасиды отмечают свой Новый год в начале осени, где-то в сентябре – октябре.
«Забавно, если бы наши паломники увидели меня с хасидом, – лениво размышляла я, не забывая кивать на уже почти не слышимые мной реплики. – Иерусалим – город трех религий… только представителей мусульманства поблизости недостает…»
Меж тем мой хасид совсем разговорился, и под конец, когда я поняла, что он вот-вот перейдет к планированию воспитания совместных детей, мне стало не по себе.
Остановившись у отеля, я отказывалась назвать номер своей комнаты даже под пытками и очень надеялась на появление своего друга, которое пришлось бы в этот момент весьма кстати. Бог с ней, с ссорой, в конце концов, я уже забыла, по какому поводу она произошла. Наконец отделаться от провожатого удалось, и я едва ли не бегом кинулась к дверям отеля, где и столкнулась с другом. В это время он уже искал меня, обеспокоенный моим долгим отсутствием.
– С тобой все в порядке? – встревоженно спросил он.
– Теперь – да. – Я улыбнулась.
И как-то сразу стало легче. Все пустые ссоры оказались сущим вздором. Вокруг была старая, много повидавшая земля, уж она-то понимала все. И сегодня, в предновогодний вечер, невозможно было сердиться.
Мы, конечно же, помирились, и мир вокруг тут же изменился, стал мягче и добрее. А потом вдруг пошел снег. Такой неожиданный здесь, в Иерусалиме. Крупные снежные хлопья медленно кружились в воздухе, оседали на волосах, капельками сбегали по щекам. Было так красиво, словно сама королева зимы кружилась в сумасшедшем танце. Ее легкие шаги отчетливо звучали на древних улицах, и старые оливы плескали на ветру листьями, словно аплодировали этому триумфальному шествию.
– Бежим в магазин! Еще успеем! – скомандовала я.
И мы побежали.
В последние часы перед наступлением Нового года мы успели купить бутылку израильского вина, сделанного из перезревшего на яростном солнце винограда, и какую-то легкую закуску, чтобы все-таки отметить праздник. Смеялись, спрашивали что-то у продавщицы с густо подведенными черным газами, передразнивали друг друга…