Это в лучшем случае.
В худшем – они бы устроили пьяную драку с поножовщиной или подсыпали бы мне в алкоголь смертельную дозу клофелина.
Внезапно с фотографии, что стояла за стеклом в книжном шкафу, на меня зыркнул мой покойный дядя родом из Приднестровья. Он прожил очень пьяную и очень веселую жизнь. Ходячая энциклопедия анекдотов, завсегдатай шашлычных и картежных домов, знатный любовник, замечательный собутыльник и лучший краснодеревщик в непризнанной республике.
Только вот цирроз неумолим.
Только вот цирроз и слышать не хотел о прекрасной жизни.
Только вот портвейна мой дядюшка пил слишком много.
Веселые и добрые люди намного ближе к смерти, чем подлецы и насильники.
Так уж устроен наш проклятый мир.
Давно я не ездил в Приднестровье. В край вина, мамалыги и козьей брынзы. А именно в Приднестровье я проводил все свои летние школьные каникулы. С дедом, бабкой, теткой и прочей родней.
Потом я поступил в университет и летом был занят практикой, а затем начал преподавательскую карьеру. Да еще и с Леночкой закрутил! Короче, отговорок много у меня, но от пристального взгляда покойного дядюшки прямо холодок по спине пошел.
Ледяные муравьи кусали меня за плечи.
Оживший дядюшка спросил меня:
– Ну, не скотина ты? Мы с тобой все детство нянчились, а ты не приезжаешь и не приезжаешь!
Я ответил дядюшке:
– Да уж, особенно ты нянчился. Водил меня по шашлычным и научил пить вино. Пропадал до утра не пойми где. Приходил пьяный и командовал: «Хочу котлеты из печали и пирожки из тоски!»
Как-то раз я пошел с дядюшкой устанавливать шкаф в дом одного богатого предпринимателя. Спору нет – мой дядюшка мастер на все руки. Его резная винтажная мебель по сравнению с заводской продукцией – это просто произведение искусства.
Вот только дядюшка любил очень крепко выпить.
Портвейн он любил, понимать надо.
О, злейший из напитков. Он развязывал ему руки, язык и сковывал душу.
Так вот: устанавливали мы шкаф в доме предпринимателя, как тут пришло время обеда. И дядюшка дернул меня за руку. Он сказал:
– Пошли, быстрее! Быстрее!
Я сказал:
– Куда! Одну полку всунуть осталось!
Он сказал:
– Потом, потом! Время обеда!
И он пулей вылетел и помчал в местную шашлычную, где просидел до глубокой ночи с рыбаками.
Где угощал рыбаков портвейном и где являлся лучшим другом рыбаков, пока денежки на портвейн не иссякли.
Со стариками я своими по телефону давно не связывался. Они ненавидели телефонные разговоры, считали, что их прослушивают, а дед – тот и вовсе был глухим и наотрез отказывался от слухового аппарата.
Он обычно кричал в телефонную трубку: