Наш отъезд в последних числах мая 18… года навсегда запечатлелся в моей памяти. Когда я отчалил от спасительного для меня, но ужасного берега, то от всей души поблагодарил Создателя за то, что Он помогал мне вынести все страшные опасности, которым я подвергался, и сохранил мне все время доброе здоровье. Что касается чернокожих, то когда лодка начала отчаливать, все они пришли в такой сильный восторг, что я боялся, как бы они не опрокинули маленькое судно в своем возбуждении.
Дул довольно сильный попутный ветер, и скоро моя хижина на островке начала понемногу скрываться из виду. Ямба сидела подле меня на корме; муж же ее, как только мы вышли в открытое море, лег, скорчившись, на другом конце лодки и не покидал своей спокойной позы, пока мы не достигли материка, все время сохраняя угрюмое молчание. Зато пил и ел он страшно много, будто мы находились в стране, «текущей млеком и медом», а не на лодке с очень ограниченным запасом провизии в виду путешествия, которое должно было продолжиться неизвестно сколько времени.
Ветер не изменял своего направления ни разу за все это время, так что мы совершенно безопасно могли плыть безостановочно и днем и ночью, без малейших уклонений в сторону от нашего пути. Но было очень тяжелым испытанием провести дни и ночи, сидя в лодке в этом томительном однообразии, хотя и в обществе нескольких человек. Дней через пять мы увидели маленький островок и причалили к нему единственно для того, чтобы хоть немного размять свои онемевшие члены. Островок был необитаем, но весь, до самых берегов, покрыт роскошной тропической растительностью. Возможность гулять на настоящей земле, видеть прекрасные деревья, травы и цветы – показалась мне чем-то совершенно необычайным после стольких долгих и тяжелых месяцев заключения на бесплодной песчаной полоске. Мы испекли здесь немного черепашьего мяса и, погуляв несколько часов, сели опять в лодку и двинулись дальше. Управлял все время я, но каждый вечер Ямба сменяла меня на несколько часов, обыкновенно от шести до девяти приблизительно; это время я посвящал хотя и короткому, но глубокому сну. Муж же ее никогда не подумал предложить мне свою помощь; да мне казалось, что не стоило и беспокоить его.
Таким образом, мы безостановочно плыли день и ночь, встречая иногда акул и даже китов; и можете ли вы представить себе, что я почувствовал, когда на десятый день утром Ямба вдруг схватила меня за руку и прошептала: «Мы приближаемся наконец к моей родине». Я быстро вскочил на ноги и, действительно, через несколько мгновений различил в тумане очертания материка. Но вместо того чтобы направиться прямо к нему, мы пристали к прекрасному маленькому островку, лежавшему у устья большой бухты, и высадились здесь, чтобы отдохнуть день или более. Как только мы сошли на берег, Ямба и ее муж немедленно развели несколько костров, дым от которых, очевидно, должен был служить сигналом для их друзей на материке. Сначала они нарубили моим топором множество зеленых ветвей и сложили их в виде пирамиды, а потом добыли огня посредством трения двух кусков дерева известной породы; когда дым поднялся вверх, мы почти тотчас же увидели ответные сигналы с противоположного берега. Немного погодя, после этого странного обмена сигналами (как я узнал впоследствии, этот обычай распространен между всеми туземцами Австралии), мы увидели три плота, направлявшихся прямо к нам; на каждом плоту было по одному человеку. Я смотрел на их приближение со смешанным чувством страха и надежды. «Я во власти этих людей», – думалось мне. Они могут растерзать меня на куски, всячески мучить, убить и съесть меня, если пожелают; я был решительно беспомощен. Но эти мысли только на минуту промелькнули в моей голове; затем мною овладела спокойная уверенность, которую я почерпнул в светлом взоре моей покровительницы Ямбы, не говоря уже о таинственном голосе надежды и утешения, который я слышал в торжественной тишине достопамятной тропической ночи. Я знал, что эти люди – людоеды, потому что во время наших долгих разговоров с Ямбой на песчаном островке она описывала мне их отвратительные празднества после удачной войны. Тем не менее я ожидал прибытия плотов со всею любезностью, которую только мог выразить, хотя все-таки позаботился о том, чтобы Ямба первый встретил их.