По окончании доклада Нарышкин в тот же день выехал в Канев.
В Каневе он оставался недолго, так что уже на пятый день воротился в Киев и доложил государыне об удачном исполнении возложенного на него поручения. Воротился он с королевским подарком, с богатой табакеркой, усыпанной крупными бриллиантами.
– О политике, матушка, я ему не давал и пикнуть, – докладывал Левушка. – Чуть он за политику, я сейчас за волчка и давай гонять его перед королевским величеством и перед ясновельможными «панами Рады».
– И сие его не франировало? – спрашивала императрица.
– Нисколько, матушка-государыня, потому я его все обнадеживал.
– Чем это?
– Да я все твердил ему, что наша-де всемилостивейшая государыня, императрица всероссийская, неизменно продолжает питать к его королевскому величеству самые матерние чувства.
– Это хорошо, Левушка, что ты так успокаивал его подозрительность. Но что ж делают там, в Каневе, так долго?
– Да они там, вельможные паны, все банкетуют да на охоту возят своего «пана круля». А охоты там богатые.
– Большая свита с ним?
– Вся знать, которая на его стороне. Да и недешево это ему стоит. Его банкиры сказывали мне, что на одну поездку в Канев и на встречу с тобою он уже просадил три миллиона.
– Ох, – покачала головою государыня, – за все это придется мне же расплачиваться из моей казны!
– Ну, это пустое, матушка-государыня… Вспомни только Державина:
Богатая Сибирь,
Наклонившись над столами,
Рассыпала по ним
И злато и сребро.
– Будет чем расплачиваться за королевские шалости, – продолжал Нарышкин. – Зато кого я привез к тебе, матушка, из Канева, вместо короля, на утешение и прославление твоего величия!
– Кого же это?
– Человечка некоего… Я тебе его завтра покажу. А ты вели завтра быть полному куртагу, чтоб собрались все твои гости: и Кобенцель, и Фитц-Герберт, и Сегюр, и Ангальт, и принц де Линь…
– Что упустил из клетки свою невестку, княжну Масальскую.
– Прекрасную Елену, за которую еще греки с троянцами дрались.
– Кто же твой «человечек»? – любопытствовала Екатерина.
– Увидишь завтра… Сей «человечек» покажет своим гостям барам, что такое наша Россия и благодетельница ее народов, великая и мудрая Екатерина… Чего не могли сделать ни Польша, ни Австрия, ни вся Европа, то сделала великая Екатерина мановением своей державной руки!
– Ах, Левушка, ты уж всегда расхваливаешь меня превыше меры!
– Не из ласкательства, матушка, не из ласкательства, ты сама это знаешь.
– Но кто же этот «человечек»? – недоумевала императрица.
– Завтра, завтра на куртаге увидишь его.