– И что же? – спросила Сент-Дельфин. – Легче стало родине нашей милой Елены?
– Не знаю, что будет дальше, – задумчиво отвечала Рошшуар. – Боюсь, что наша маленькая полечка много потеряет или уже потеряла по милости своего колпака-короля.
– Почему же, дорогая мадам? – наивно удивилась Елена.
– А потому, милая, что с расчленением Польши многие из ваших имений отойдут или отошли уже к России.
– Я ненавижу Россию! Ненавижу москалей! – вспылила маленькая полька.
Сестры переглянулись и улыбнулись.
– Впрочем я не хочу еще терять надежды, – сказала Рошшуар. – В Польше остались еще патриоты… Вот дядя нашей милой Елены да Адам Красинский, епископ Каменецкий, который вместе с дядею Елены был душою последней конфедерации, которая заложена была в городе Баре. Когда еще у конфедератов была надежда на избавление Польши от постигших ее бедствий, и когда патриоты ожидали, что каким-нибудь чудом, сверхъестественной силой Речь Посполитая спасется от тяжелой и опасной опеки соседей, Адам Красинский являлся ко всем европейским дворам и напрасно просил помощи своей родине. Его слушали, по-видимому, с сочувствием, но помочь никто не мог и не решался, ибо кто же осмелился бы стать в открытую вражду с такими державами, как Пруссия, Австрия и Россия?.. Теперь, когда даже Станислав-Август увидел всю безысходность своего королевства и в этих обстоятельствах решился прибегнуть за советом ко всей нации, для чего и надумал созвать всенародный сейм, Красинский не оправдывает этой бесполезной меры и говорит, что сейм теперь ни к чему не поведет, что решениями его будут заправлять не истина и не сила убеждений, а сабли прусских, австрийских и русских солдат, а это и золото Сибири.
Рошшуар взяла со стола последний номер «Энциклопедического журнала» и сказала, читая, что там написано:
– Вот что говорит Красинский: «Не надо сейма! Подождем случая. Король согласится на все и все примет. Деньги, обещания, места, угрозы не оставят никого на сейме, кроме людей слабых и подкупных, и мысль о сопротивлении среди сабель и пушек – чистая химера… Нам нужно разумное мужество и не нужно сейма!
– И чем же решили? – спросила Сент-Дельфин.
– Да тем, что в таком отчаянном положении ничего более не оставалось, как прибегнуть к милости соседних государей и других представителей власти. Но к кому прибегать? Наша Франция – увы! – бессильна перед тремя великанами. А великаны не отдадут того, что попало в их суму. Турция? Но Турция, униженная в последнюю войну северным великаном, жаждет мира. Остается Швеция, но там теперь вспыхнула революция, не до чужих дел ей.