На другое утро Катю разбудил телефонный звонок. Она машинально посмотрела на часы: десять утра. "Невиданная рань!" – заметила она про себя. Катя тряхнула головой, прогоняя сон, и потянулась к телефону.
– Да.
– Срочно приезжай, это Лина Юрьевна.
– Хорошо.
Повесив трубку, Катя моментально вскочила с кровати, ринулась в ванну и через пять минут уже сбегала по лестнице.
* * *
Элла Александровна говорила с трудом. Она надолго замолкала, и тогда гнетущая тишина тяжело повисала в комнате.
– Сядь. – Она указала Кате на высокий стул. – То, что я хочу сказать, тебя очень удивит, но постарайся понять меня, – произнесла Гурдина чуть ли не с мольбой.
Кате стало как-то не по себе.
– Я слушаю вас, Элла Александровна, – тихо ответила она.
– Лина, посмотри, чтобы нам никто не мешал.
Помощница покинула кабинет, и Гурдина судорожно сцепила руки.
– Дело в том, я даже не знаю, как это тебе объяснить, дело в том, начала она опять, – что Рудик был моим сыном.
Катя похолодела. Значит, ее догадка была пра-вильной. Но что сейчас чувствует несчастная мать, потерявшая единственного сына, которого она скрывала от всего света в течение стольких лет?
Гурдина заплакала:
– Бедный мальчик… мы даже не могли открыто находиться с ним рядом…
– Давайте я принесу вам воды, – спохватилась Катя.
– Оставь, – Гурдина махнула рукой, – вода, пилюли, уколы – мне уже ничем не поможешь. Самое ужасное… – Гурдина приложила руку ко лбу. – Я не могу даже говорить, ты все прочтешь, – она протянула Кате тетрадь.
– А что это? – Катя привстала со стула, чтобы взять ее.
– Дневник, мальчик вел дневник, а я даже не знала об этом!
– Хорошо… дневник… – Катя стояла посередине комнаты, приложив дневник к груди, в голове у нее все окончательно запуталось…
"Меня с детства манил и завораживал слад-коватый запах пудры и искусственных цветов, я любил театр, как самую любимую детскую игрушку, подаренную матерью. Когда я смотрел, как она юной королевой припадала к ногам сурового отца, умоляя не губить ее и пощадить возлюбленного…"
Катя сидела на какой-то скамейке, случайно найденной в лабиринте московских дворов, и читала, читала эти страницы.
"СЕГОДНЯ Я ОТВЕЛ ОПАСНОСТЬ ОТ САМОГО ДОРОГОГО МНЕ ЧЕЛОВЕКА-МАТЕРИ.
СЕГОДНЯ Я УБИЛ ЕГО, НЕЗНАКОМОГО МНЕ ЧЕЛОВЕКА, СИДЯЩЕГО В ПАРТЕРЕ. ОТ НЕГО ИСХОДИЛА ОПАСНОСТЬ. Я ДОЛЖЕН БЫЛ ЕГО УБИТЬ!"
"Ну и ну, Рудик – убийца, кто бы мог подумать, тихий мальчик-отличник и… убийство. Видно, не зря он мне сразу внушил какую-то антипатию", размышляла Катя.
Алексей вышел к Кате, держа в руке раскрытую толстую книгу.
– Ты как католический священник перед обра-щением туземцев в веру, не удержалась она.