В Доме актерской гильдии, где Катя прикинулась журналисткой, собирающей материал для статьи об Элле Александровне, ей пришлось выслушать восторженные восклицания директора.
– О, Элла Александровна! – закатывал глаза грузный человек в ядовито-желтом костюме, потягивая пепси-колу из высокого стакана.
– Ну и к кому вы посоветуете мне обратиться, к каким критикам?
– Трудно сказать, сейчас мастерство театральной критики несколько упало. Конечно, и в нашем деле остались зубры, но, скажу честно, их мало. Об объективной, беспристрастной критике любой театральный режиссер или актер может только мечтать. Погоду в основном делает очень узкий круг людей. Мы называем их "особами, приближенными к императору". Каждый главреж, как император, имеет своих болонок. Он их подкармливает. Вы понимаете меня?
– В общем, да, – протянула Катя. – Вы говорите образно, но ярко.
Александр Виленович не почувствовал в ее голосе скрытой иронии и, достав из кармана большой платок с нежными цветочками по краям, стал вытирать им пот, стекавший по лбу крупными каплями.
– Все это очень сложно. Несчастные театры, аренда, нехватка спонсоров. У вас есть на примете хоть один?
Катя отрицательно мотнула головой.
– Вот видите, – грустно заметил ее собеседник, – так что театры…
– Ну так кого вы мне порекомендуете?
– Подождите. Ася! – крикнул он.
Полная женщина в цветастом платье выросла на пороге кабинета.
– Асенька, мне, пожалуйста, список критиков, пишущих об Элле Гурдиной.
– Скажите, а у Эллы Александровны, точнее, у ее театра есть свой круг постоянных критиков?
– Нет, Эллочка считает это безнравственным, вы знаете, она женщина определенных моральных принципов. "Если хорошо – то пусть они пишут, что хорошо, а если дрянь – пусть говорят об этом прямо. Мне не нужна дешевая лесть". Вы представляете, в наше время и такая позиция, – директор восхищенно развел руками. – Вы бы так смогли?
Катя неопределенно наклонила голову:
– Может быть.
Когда список был принесен, Катя сунула его в сумку и, прощаясь с Александром Виленовичем, подняла глаза. Прямо над стулом директора Дома актерской гильдии висел портрет Элеоноры Дузе. "Хорошо, что не президента, – подумала Катя, – или Луначарского, все-таки видно – человек культурный. Хотя бы Дузе от Бернар отличает, такому можно смело доверить защиту актерских интересов". В коридоре было пустынно. "Максим Переверзенцев, – Катя заглянула в список, состоящий всего из двух фамилий, – надо позвонить ему и в самые ближайшие часы нанести визит".
* * *
Максим Переверзенцев жил в маленькой двух-комнатной квартире с видом на грандиозную стройку. Он встретил Катю в темном коридоре и сокрушенно спросил: