В глазах следователя Мунира прочел приговор.
— Итак, вы знаете? — тихо спросил он.
— Да, мистер Мунира… в нашем несовершенном, отвергаемом вами мире существуют законы, полиция, судьи и палачи… Боюсь вас разочаровать, но я всего-навсего полицейский и в этом качестве формально предъявляю вам обвинение в поджоге заведения Ванджи, приведшем к гибели трех лиц. Должен предупредить вас, что отныне каждое ваше слово может быть использовано на суде против вас. Отвечайте: каковы мотивы преступления?
— Я… я хотел спасти Карегу, — пролепетал Мунира.
* * *
Мунира был убежден, что этот мир порочен, все в нем не так, и хотел раскрыть на это глаза своим друзьям, чтобы дать им шанс на спасение. Вот почему он назойливо преследовал Карегу, докучал Вандже и Абдулле. Особое внимание он уделял Кареге. Складывалось впечатление, что у самого Муниры оставались еще мучительные сомнения, развеять которые он мог, лишь обратив в новую веру Карегу. Их встреча в ту роковую пятницу была, однако, простым совпадением, игрой случая. Последовав незаметно за Карегой, Мунира видел, как тот вошел в хижину Ванджи. «Значит, они тайком встречаются, — осенило его, — в этой вот хижине». Он караулил в темноте, обуреваемый мыслями. Вспомнил, как впервые оказался в Илмороге, как Ванджа отняла у него покой, потрясла до основания его уютный узкий мирок. Мунира перебрал в памяти и как бы заново пережил все этапы их связи. Он дошел до того, что опустился, запил, а она оставалась все такой же желанной, точно спелый плод в защищенном от непогоды саду. В голове у Муниры зазвучал голос: Ванджа подобна иудейской царице, и Кареге не вырваться живым из ее объятий. И тут он осознал: ему предначертано избавить Карегу от зловещих чар. Иначе тот скатится в пропасть, как в свое время сам Мунира. А ведь он погиб бы тогда, если бы не подоспели на помощь Карега и Лилиан. «Спаси его… Спаси!» — повелевал голос. Мунира не мог ослушаться. Ведь и Христос поколотил менял, осквернявших храм божий. Мало лишь пассивно следовать вере, долг каждого — проводить в жизнь нетленные заветы господа! Потом Карега вышел из хижины. Мунира не решил еще, приниматься ли ему за дело немедля и с чего начать Он засеменил было вслед за Карегой, но внезапно увидел Абдуллу — тот входил в хижину! И Абдулла туда же… Мунира махнул рукой и пошел прочь.
Всю неделю он молил бога указать ему путь. В субботу он купил канистру бензина и, когда стемнело, отправился к заведению Ванджи. Это был уже не он, Мунира, жалкий учитель. В него вселился дух усердного проводника воли господней. Ему велено спалить дом терпимости — это земное святотатство. Облив бензином стены и двери, он чиркнул спичкой и быстро зашагал в сторону илморогского кряжа. Достигнув его вершины, он остановился, полюбовался пожаром. Языки пламени, вырывавшиеся из-под крыши, отсвечивая в темном небе, как зарницы, походили на кровавые лепестки. Он, Мунира, действовал в согласии с волей божьей. Ликуя, он упал на колени: наконец-то он причастился, доказал свою преданность Вере.