Остановившись возле моей головы, он резким начальственным тоном с небольшим иностранным акцентом спросил:
– Ну, что тут у вас? Я приказал его не трогать. Он мне нужен живой.
– Никто к нему и пальцем не прикоснулся, − ответил субъект, стоявший справа от меня. − Как вылетел из пролетки, так и лежит до сих пор. Видать, здорово долбанулся об стенку.
– Обыщите его, − приказал начальственный голос, − а затем в машину и на место, а там разберемся.
Стоявший справа от меня, видно, старший троицы, наклонился и протянул руку к внутреннему карману моего пальто, в котором лежало портмоне. Ничего там кроме денег не было, все, что я получил, было надежно спрятано в одном из тайников. Но и то, что было со мной, отдавать неизвестно в чьи руки мне не хотелось. Поэтому его приблизившееся ко мне лицо вдруг столкнулось с моими выброшенными ему навстречу пальцами левой руки, вонзившимися ему в глаза. Дико взвыв и закрыв их руками, он резко отшатнулся назад. В это время трость, направляемая правой рукой вонзилась в солнечное сплетение стоящего слева сухощавого субъекта, который, не успев издать и звука, сложился пополам и стал беззвучно открывать рот, стараясь схватить как можно больше воздуха. Одновременно вскочив на ноги и продолжая движение, я левой рукой нанес удар третьему противнику в район горла, в ту точку, которая отвечала за его моторно-рефлекторные действия. Он закатил глаза и, как тряпичная кукла, молча сложился возле моих ног. На ходу повернувшись к четвертому субъекту, я увидел лишь мелькавшие в лунном свете фалды пальто, затем послышался шум быстро уезжающей машины.
Я оглядел поле боя. Три серые фигуры, одна в штатском и две в военном, в живописных позах валялись в подворотне, кряхтя и постанывая. Я быстро обыскал их, но никаких документов кроме оружия не обнаружил. Схватив фигуру в штатском, я приподнял его и спросил:
– Кто вы и что вам от меня надо?
– Да пошел ты…, − разразился тирадой в три армейских этажа мой собеседник.
– Умеешь говорить душевно, − ответил я ему, крепко придавив артерию в правом предплечье. − Отвечай на поставленный вопрос, а то вообще разговаривать не сможешь.
Его лицо исказилось от боли, и он простонал просьбу отпустить его предплечье.
– Вчера вечером подошел к нам этот человек и предложил напугать за хорошие деньги одного молодчика. − Ваше дело скрутить и передать его мне, − сказал он. Ну мы подумали, деньги хорошие, почему бы и не сделать. Вот и сделали.
– А как он выглядит? − спросил я.
– Да такой худой, подтянутый, глаза злые, говорит каким-то глухим и явно не нашим голосом.