— Я уменьшил твой расчётный счёт, — спокойно сказал Каус как ни в чём не бывало. — Там достаточно средств, но уже не хватит, чтобы приобрести все средства массовой информации империи. Это бесполезная покупка. Дополнительные денежные вливания в экономику не нужны, — Каус говорил, а я осознавала, что все планы полетят к чертям, если я сейчас проиграю. — И приказал изъять все ваши наработки с Растабана.
Я высвободилась из его объятий и отошла на несколько шагов. Ещё оставался шанс. Он видел все данные, что по крупицам насобирали мои люди.
— Ты ознакомился со всеми собранными материалами?
— Разумеется.
— Значит уже понял, как несправедливо поступают с невинными людьми?
— В чём несправедливость, Еня?
— Условия их проживания, дискриминация… Они не виноваты в том, что их родители, — и я осеклась на мгновение.
— Говори, Еня. — Спокойно сказал Каус.
— Нарушают закон…
— Именно. Нарушители закона и получают наказание.
— Но страдают невинные! Дети при чём?
— В назидание родителям и остальным. И только, — Каус приблизился ко мне. Его голос звучал вкрадчиво, на лице ни единой эмоции, даже глаза, — и те спокойные. — Евгения, скажи, почему ты всё усложняешь?
— Зачем множить страдания?
— Поверь, мне не доставляет удовольствия быть инициатором репрессий, но позволить разрастаться межрасовым связям я тоже не могу. Плодить генетический мусор — это глупо, — Каус говорил очень убедительно, настолько, что поверить в его правоту не представлялось сложным.
— То есть ты понимаешь, что невинные люди мучаются? — Мне сильно не понравились его слова о генетическом мусоре.
— Понимаю, — односложно ответил Каус.
— И помогать не хочешь?
— Нет, — пожал плечами сапфир.
— Это жестоко! — я отшатнулась от него в сторону, возмущённая его бессердечием.
— Ну и что?
— Также жестоко ты поступаешь с аморфами… Ты и меня чуть не убил!
— Еня, мы не будем обсуждать мою власть, — требовательно произнёс император, суживая глаза.
Вот он снова настоящий! Ещё несколько фраз, действий и вместо любимого передо мной окажется властный император — сапфир, и этого не избежать, потому что я намерена стоять до конца.
— Нет, мы будем разговаривать! — произнесла я, не скрывая досаду. — Хотя бы во имя человека, который пожертвовал жизнью ради меня, — я ещё надеялась, что Каус одумается.
— Это ещё что за новость?
— Там на Менкаре, меня спас учёный, которому я напомнила пропавшую без вести дочь, пострадавшую из-за твоей системы.
— Ну и что? Кто-то умирает. Кто-то живёт. Это кругооборот жизни и смерти.
— Тогда зачем ты спас меня вчера и раньше? Подумаешь какая-то человечка… В кругообороте то… — я разочаровывалась его непробиваемостью.