– Боже, где же государь? Что он не едет? – чуть не с отчаянием воскликнул Остерман.
Но государь был уже недалеко от слободского дворца; его лошади неслись вихрем, везя его из Горенок.
– Где сестра? Что с ней? – задыхающимся голосом спросил Петр, вбегая в комнату умирающей сестры.
– Наконец-то, государь, вы приехали… Великая княжна несколько раз изволила спрашивать о вас, – обрадовавшись приезду государя, проговорил Андрей Иванович.
– Что с ней, что?
– Слаба… очень слаба… в забытьи находится.
– Петруша… ты приехал… я слышу твой голос, – очнувшись, слабым голосом проговорила царевна.
– Наташа, голубушка, что с тобой? – с рыданием воскликнул император, бросаясь на колени перед умирающей и целуя ее руки.
– Умираю, Петруша… думала, я тебя не дождусь… Не плачь, голубчик! За тебя молилась я на земле, молиться стану и на Небесах.
– Наташа, Наташа, я сам умру скоро, – зарыдал Петр. – Без тебя я жить не буду… Повторяю, Наташа: умрешь ты, и я умру.
– Ты должен жить, Петруша, должен… Твоя жизнь нужна… Ты – царь. Послушай меня, мой голубчик! Оставь свою охоту и займись делами. Ах, Петруша, ты не сознаешь, что на тебе лежит великая обязанность. Слушай и поступай так, как посоветует тебе Андрей Иванович. Он добрый, честный и предан тебе. А Долгоруковых не слушайся: они, как Меншиков, больше думают о себе.
– Ваше высочество, вам вредно много разговаривать, – проговорил было Остерман.
– Вредно? Ах, Андрей Иванович, да ведь теперь мне все равно. Я умираю.
– Наташа, не говори так! Не говори! – не переставая громко плакать, проговорил император-отрок.
– Полно отчаиваться, мой милый, надо покориться воле Божьей. Обещай мне, Петруша, оставить охоту и разные забавы, а главное – уезжай скорее в Питер.
– Хорошо, Наташа, я все брошу. Я уеду в Питер, только не один, а с тобой, моя милая, дорогая сестра.
– Нет, поздно, Петя… Душа моя будет всегда около тебя, а тело здесь, в Москве, останется. Прощай, голубчик мой, я устала… очень устала…
Умирающая царевна замолкла и закрыла глаза; ее дыхание стало частым, прерывистым.
Петр с ужасом посмотрел на сестру, быстро схватил доктора за руку и со стоном воскликнул:
– Доктор, спасите, спасите сестру… умоляю вас! Возьмите все что хотите, только вылечите!..
– Это невозможно, государь!
– Что же мне делать, что делать?
– Молиться, ваше величество! Бог всемогущ и творит чудеса, а мы, смертные, бессильны помочь царевне. Да в людской помощи она теперь и не нуждается, – взволнованным голосом проговорил доктор Бидлоо.
У царевны вскоре после возвращения государя началась агония: она то металась и тихо стонала, то затихала. Картина была потрясающая.