Но Джеймс собирался уходить слишком долго. Его глаза непрерывно смотрели в её. Она решила спросить его, хотел ли он действительно остаться с ней и разделить другие 14 дюймов дивана. Но страх получить отказ был сильнее.
Наконец, Джеймс хлопнул в ладоши и приблизился к двери.
— Что ж, я позвоню тебе вечером, — сказал он, сбросив боль в её сердце. — Буду держать тебя в курсе о событиях с Джеффом. Уверен, это настоящее наслаждение для остальных.
— Если он не кричит на всех прямо сейчас, — возразила Мия, зарываясь глубже в подушки. Она почувствовала, что веки начинают медленно закрываться. Мир затемнялся, становился всё мягче.
За несколько мгновений перед тем, как уснуть она услышала шаги, направляющиеся к дивану. Открыв глаза, заметила Джеймса, стоящего перед ней, он улыбался. Между большим и указательным пальцами правой руки, он держал омелу. Ту самую омелу, которую она разместила в его кабинете в тот судьбоносный апрельский день. Девушка повесила её рядом с дверью в качестве украшения. Она и забыла, что забрала её потом поутру.
Она с чувством поднесла пальцы ко рту, затем проверила воду. Не могла сказать и слова. Возможно, он подумал, что она сумасшедшая.
— Это то, что я думаю? — последовал, наконец, вопрос от него. Голос был наполнен эмоциями. Он смотрел на неё и омелу отсутствующим взглядом.
— Это с апреля, да, — прошептала Мия. — Я помню, когда я проснулась утром, ты был таким отстранённым, Джеймс. Как будто ничего не произошло накануне ночью, как-будто ты никогда не знал меня. Я ненавижу это чувство. Я ненавижу терять людей. И я забрала омелу из твоего офиса в память о проведённом времени вместе. — Она посмотрела вниз на свой живот, затем, слегка хихикнула. — Я и не знала, что забрала большую память об этом.
Джеймс ничего не ответил, и молчание росло между ними. Омела всё ещё болталась в его руке.
— Я никогда не принимал всерьёз омелу, — сказал он. — Всегда думал, что это такая глупая традиция. И никогда не был романтиком, конечно. Поэтому, наверное, вёл себя так с тобой в то утро. Я не думал о твоих чувствах, и сожалею об этом. Это, конечно, не в духе Рождества.
Будущая мама сидела скромно и ждала. Она не понимала, было ли это вымученным извинением. Она решила не возлагать новые надежды, чтобы потом не страдать.
Мия закрыла глаза. Слёзы вновь потекли, и она смахнула их пальцами, голос срывался.
— Эти проклятые гормоны. Я просто не могу перестать плакать. Мне жаль. На самом деле, ты должен идти. — Её сердце было разбито. Ей очень хотелось последовать за ним. Это было самое болезненное ощущение из всех.