Мия не чувствовала ног. Джеймс возвалил огромный груз на свои плечи, рассказывая историю, и теперь, конечно, он просит её сделать то же самое. Открыться перед ним, поведать все секреты.
На мгновение она вспомнила себя маленькой девочкой в детском доме, отсчитывающей дни до Рождества. Директор часто забывал её имя и называя Мию Мари. Так долго, что она поняла, что она — никто.
— Меня отдали в детский дом, как только я родилась, — наконец, заговорила Мия, её голос слегка дрожал. — Моя мать не могла позаботиться обо мне по каким-то причинам. Мне никогда не говорили, почему — была ли она подростком, или у неё не было денег, или она просто не могла найти безопасное место для того, чтобы растить меня, не знаю.
— Это было в Портленде? — спросил Джеймс.
Мия кивнула:
— Я там родилась, и с течением времени я побывала практически во всех приёмных семьях города. Я переезжала каждые пару месяцев. Много раз я даже и не начинала распаковывать вещи. Ты тоже был тут один. Ты был изолирован от любви своего отца, и после смерти матери. — она чувствовала, как слёзы ползут из её левого глаза вниз по щеке. Она прильнула к нему ближе. — Мы оба были так одиноки, так много общего в наших жизнях.
Они сидели вместе, слушая треск огня. Небольшой портрет на камине показывал молодого парня и женщину двадцатых годов, и Мия знала, даже не спрашивая, что симпатичная блондинка была матерью Джеймса. Женщина смотрела на своего сына, который держал в руках удочку, с чистым выражением любви. Мия надеялась, что смотрит на него такими же глазами.
— Рождество было единственным временем, когда я чувствовала себя хорошо, — продолжила Мия, её голос был спокойный, едва слышимый. — Каждый декабрь мы украшали детский дом гирляндами, вешали мишуру на ёлки, и я чувствовала волнение, которое, казалось, перевешивало моё одиночество. В канун Рождества я лежала, не смыкая глаз, жаждала услышать шаги Санты. Конечно, мальчик в конце концов объяснил мне, что он был не настоящим, — она усмехнулась, покачав головой. — Но это не имело значения; Рождество не в этом заключается. Для меня это был способ притвориться, лишь на мгновение, что мир был наполнен магией, а во тьме есть свет.
— Всё ведь так и было, правда? — спросил её Джеймс, вытирая слезу с глаза. — Но твоя жизнь изменилась. Тебя удочерили, в конце концов?
— Да, — сказала Мия, её разум прокручивал события того рокового дня. — Моя мать и отец появились в приюте, когда мне было 14. Мы играли в игру «Эрудит», и я показывала моего отца. Я помню этот момент так хорошо. — она издала короткий смешок, вспоминая выражение его лица. — Он не верил, что я могу быть лучше его и не держать зла. Но я доказала, что он ошибался.