— О боже! — простонала Марайке. — Но с Даниэлем Доллем было еще хуже. Бедный мальчик был в руках убийцы тридцать два часа, а рабочие нашли его через тридцать восемь часов после исчезновения. Он был уже шесть часов как мертв.
— Возможно, плохая погода и слишком низкая для ноября температура не позволили убийце растянуть мучения на более длительный срок. Черт, если бы не было так холодно… может, мы бы еще нашли Беньямина живым.
Марайке кивнула:
— Может быть. Когда был убит Даниэль Долль, было тепло, почти как летом.
Когда они наконец вышли из домика, у Марайке стало легче на душе. Они медленно направились к машине. Воздух был туманным, почти молочно-непрозрачным, и лишь изредка между облаками пробивались слабые лучи солнца. Марайке с тоской подумала о каком-нибудь нейтральном бюро, где она могла бы все обдумать. Вид колонии, безлюдной и печальной, в которой произошло такое страшное событие, вынести было трудно.
— А что с отцом? — спросила она. — Как-то странно торчать в пивной, когда пропал сын.
— Согласен. Представьте, несколько часов он пьет в кабаке, потом гуляет вдоль канала, в темноте находит портфель сына и идет домой. Момент смерти Беньямина довольно точно совпадает с приходом отца домой.
— Но какой у него может быть мотив для убийства собственного сына?
— Не представляю. Знаю только, что у него проблем выше головы. Его жена тяжело больна, он чувствует, что его силы на исходе, слишком много пьет и очень часто просто отключается.
— Но все это не причина…
— Правильно, — вздохнул Карстен. «Ведь поэтому вы и здесь, — подумал он. — Может, вместе мы продвинемся вперед. Не забывайте об этом».
— Зачем тогда эта инсценировка в дачном домике? Изнасилование? Ничего не сходится, — продолжала докапываться Марайке. — Отец, у которого поехала крыша, задавил бы сына подушкой. И чаще всего после этого такие отцы кончают жизнь самоубийством.
— Если бы все сходилось, — устало ответил Карстен, — то Петер Вагнер давно уже сидел бы в следственной тюрьме. Но он сидит дома на диване и напивается до бессознательного состояния. В морге патологоанатомического отделения он поклялся мертвому сыну, что убьет человека, который это сделал. И я поверил каждому его слову.
Марайке молча кивнула. И они сели в машину.
В полицай-президиуме Карстен прежде всего организовал две чашки кофе, а затем разложил перед Марайке фотографии с места преступления. И тут она увидела это. Однозначное доказательство того, что преступник был один и тот же.
— У Бенни вырван правый верхний глазной зуб. — Внезапно острая боль пронзила ее голову, и она потерла лоб.