Петер почти каждый день приползал в клинику, потому что любил ее. Потому что она была его единственной опорой, последним, что у него осталось. Она это чувствовала и понимала, но ей это уже помочь не могло.
Обессиленный, сгорбленный, он сидел на краю кровати, снова и снова рассказывая ей о Беньямине, потому что она хотела знать все. Страдания переносить легче, если не нести их груз одному, если высказать весь ужас, а не думать о нем снова и снова. Он в тысячный раз рассказывал ей, как и где нашли Бенни, как он лежал на холодных как лед носилках в патологоанатомическом отделении. Петер с трудом узнал сына, потому что безжизненное и бледное маленькое личико показалось ему абсолютно чужим. Кожа Бенни выглядела восковой, напоминающей пластилин, и Петер подумал, что мог бы просто забрать сына домой и уложить на кушетку. И Бенни никогда бы не изменился. Не стал бы разлагаться, исчезать. Может быть, лишь покрылся бы пылью.
Петер поцеловал его в щеку. Кожа сына на ощупь была похожа на сыр, который только что вынули из холодильника. А потом Петер потерял сознание.
Марианна завидовала Петеру, потому что он смог поцеловать сына. В ее памяти осталось только прощание с Бенни в то утро, когда она еще не знала, что это было прощание навсегда. Петер смог осознать, что мальчик мертв, потому что видел его труп. А она — нет.
Две недели она размышляла, что же у нее осталось в жизни. Безработный муж, который вот-вот допьется до того, что умрет, неизлечимая болезнь, квартира, за которую скоро нечем будет платить, и мертвый ребенок. Это было меньше, чем ничего.
Она каждый день послушно глотала таблетки и капсулы, а вечером после ужина вводила себе свечки, которые так приятно усыпляли и предупреждали приступы страха. С тех пор как Марианна попала в клинику, ей еще ни разу ничего не снилось. И она была благодарна уже за это. Несколько дней назад, во время какой-то передачи по телевизору, она даже один раз засмеялась, хотя и не могла потом вспомнить, что же смотрела.
Но она уже давно не выполняла никаких упражнений и не могла заставить себя сделать хотя бы пару шагов. Это было ее ошибкой. И она только сейчас это поняла.
Она даже не представляла, что будет так трудно подняться с инвалидного кресла и ухватиться за оконную ручку. Даже после этого ей пришлось несколько секунд отдыхать. Но это было неважно, потому что в это время в отделении никого из персонала не было. Ночная дежурная медсестра сидела в сестринской и читала роман Виктора Гюго «Отверженные». Она сама рассказала об этом Марианне, потому что неописуемо гордилась тем, что в состоянии читать столь монументальное произведение. Таким образом, опасность того, что медсестра зайдет в палату, была довольно небольшой.