Он больше не стоял перед детским садом. Марлис не видела его, о чем очень сожалела. Однако на следующий вечер он позвонил Карле домой и уже по телефону обратился к ней на «ты».
— Это Альфред, — сказал он, и голос его был каким-то деревянным, словно он никогда не произносил своего имени, а если и произносил, то очень редко. — У тебя сегодня вечером найдется время? Я бы хотел тебе кое-что показать.
— Да, конечно, у меня есть время, — сказала Карла, и ее сердце готово было выпрыгнуть из груди.
— Оденься потеплее и надень удобную обувь. В половине восьмого я буду у твоей двери.
Прежде чем она успела хоть что-то сказать, он уже положил трубку.
Вообще-то она собиралась сходить в кино, но сейчас это было уже невозможно. Половина восьмого. Оставалось два часа, а ей еще надо было принять душ, вымыть голову, одеться, чуть-чуть подкраситься и строить догадки, что же он хотел ей показать. Звонка такого рода она никак не ожидала. Она подумала, что он похож на коня, который с неохотой дает вывести себя из стойла, а перед дверью конюшни вдруг ни с того ни с сего срывается в галоп.
Она разделась и пошла в душ. И, стоя под струйками теплой, мягкой воды, раздумывала, готова ли с ним переспать, если до этого дойдет. Она хотела определиться заранее, чтобы не пришлось принимать решение в последнюю секунду. Пойдут ли они к нему, в его квартиру? Подруга когда-то сказала ей:
— Если ты хочешь переспать с мужчиной, которого не знаешь, то сделай это в его, а не в своей квартире. Если он действительно окажется таким, что захочет что-то с тобой сделать, то потом у него в собственной квартире будет проблема — как поступить с твоим трупом. А из твоей квартиры он просто смоется. И это он знает точно. Он, может, захочет убить тебя, но ему не захочется неприятностей, поэтому в его квартире ты будешь в большей безопасности.
Да, она согласна переспать с ним. Его послала судьба, и она чувствовала себя по-настоящему живой, чего давно уже не испытывала. Она тщательно вымылась, натерла тело кремом и побрызгалась нежными, но интенсивными духами, которые ей два года назад подарила сестра со словами: «Неприметным цветочкам, растущим под забором, нужен сильный запах, чтобы привлекать пчел». А потом ей понадобилось четверть часа, чтобы решить, надевать ли трусики и лифчик, или только трусики и футболку, или же просто корсет. Она решила надеть трусики, а вместо комбинации — топик с очень тонкими бретельками. Оба бюстгальтера, которые были у нее и которые она надевала крайне редко, например, на родительские собрания, были ужасно старомодными, а с корсетом всегда была страшная возня с крючками и петлями. Каждый поход в туалет был пыткой, а если нужно было справиться с застежками срочно или если дрожали пальцы, то вообще было невозможно попасть нужным крючком в нужную петлю, особенно согнувшись в тесном туалете какой-нибудь забегаловки и при мерцающем освещении пытаясь вытащить черные кружева вперед, чтобы увидеть то, что невозможно найти на ощупь. Корсет, наверное, был изобретен удалившейся от мирской жизни и враждебно относящейся к сексу монастырской братией. Снять его можно было только снизу вверх, что, возможно, было практичным для секса «по-быстрому» где-нибудь в лифте, но для первой ночи — довольно абсурдным.