— У меня есть братик, — снова и снова повторял он, — наконец-то, наконец-то, наконец-то у меня есть брат!
Он ласково щекотал ребенка и обцеловывал его маленькие пальчики.
— Да оставь ты его в покое, — сказала Эдит, качая головой, и принялась убирать со стола, где все еще стояли остатки обеда.
— Он смеется! Смотри, мама, он смеется! — Рольф был вне себя от счастья.
— Грудные дети не умеют смеяться, — ответила Эдит, убирая грязные тарелки в мойку. — Они могут только кричать и плакать.
Она пустила воду в мойку, подошла к Рольфу, взяла у него ребенка, села, расстегнула блузку, приложила ребенка к своей плоской, исхудавшей груди и сунула ему сосок в рот. Рольф смотрел на это как зачарованный, но и со стыдом, потому что никогда прежде не видел грудь матери. Младенец сосал грудь, а Эдит не обращала на старшего сына никакого внимания.
— А ему вкусно? — тихо спросил он.
— Нет, — сказала Эдит, — но грудным детям это неважно.
Ночью она три раза вставала, потому что спеленатый комочек плакал. Он жадно хватал ее грудь и пил молоко с такой силой и жадностью, что у нее даже перехватывало дыхание. При этом она вспоминала ту ночь, когда Альфред после многих месяцев воздержания нащупал ее тело под толстым, слишком теплым одеялом. И она не отбивалась, как обычно, а просто позволила ему делать с собой все, что захочется. В глубине души она даже наслаждалась этим, но одновременно просила у Бога прощения. Однако он не услышал ее молитв, а покарал этим свертком, который высасывал из нее остатки жизненных сил. Она согрешила. Как и с остальными тоже. И наказание будет длиться двадцать лет или больше. Вначале были бессонные ночи и сознание того, что не придется спокойно спать на протяжении долгих месяцев, потом снова детские болезни, страхи и заботы. Которыми Бог наказывал ее каждый день.
Во время беременности она заставляла себя каждый день по три раза читать молитвы, чтобы святая Богородица сжалилась над ней и позволила хотя бы в четвертый раз избежать материнства. Три молитвы — это было долго, и у нее каждый день недоставало на это времени, но она была упрямой и молилась. На протяжении девяти месяцев. Что она обещала Создателю, то и выполняла.
Генриетта Боземанн сразу же после родов взвесила младенца, обмерила его, обмыла и как могла обследовала. Насколько она могла судить, ребенок был здоров и не пострадал от отравления околоплодными водами. Но, считала она, следует подождать. Последствия могут наступить через несколько месяцев или даже годы спустя.
Эдит не хотела этого ребенка, а когда услышала мнение акушерки, то чувств к нему у нее стало еще меньше. Она чувствовала, что этот ребенок принесет семье одни лишь заботы и беды.