– Извините, что зашла сюда, я искала Дашу, а дверь была открыта.
– Если колье не привлекает, выходит, от магического дара у вас остался иммунитет к некоторым враждебным чарам. – Александр пропустил мимо ушей мою попытку оправдаться. – Цените это.
Я дорожила тем, что осталось от способностей магички, действительно дорожила. И Вольский даже представить себе не мог, насколько сильно.
– В чем суть проклятия, наложенного на колье? В страсти, затмевающей разум женщины?
– Нет, проклятие рассчитано на мужчину, хозяина ожерелья. Пока топазы у него, он не может остановиться – все ищет удовольствия, даже если искренне полюбит. Само собой, его жена недовольна любвеобильностью супруга и, доведенная до отчаяния, совершает непоправимое.
Это он о самоубийстве? Бедные женщины. Как несправедливо, что именно им расплачиваться за чужой грех, чужое проклятие.
– И много пострадавших на счету украшения?
– Три поколения одного рода и два – другого. Сколько сломанных судеб случайных жертв – не счесть. И только последний владелец колье прислушался к совету друга и показал его специалисту по проклятиям, хоть в душе и считал меня шарлатаном и не верил в мистику.
– О! Так топазами владели обычные люди?
– Да, полуночники давно сообразили бы, что у камней не только полезные качества, помогающие соблазнять, но и побочный эффект в виде повышенной смертности жен.
– А как украшение оказалось у вас?
– Последний хозяин даже после снятия проклятия не захотел, чтобы оно оставалось в доме. Продать не позволила совесть, и я получил его в довесок к гонорару.
– Мумию тоже? – Кивком головы указала на саркофаг.
– Нет, – усмехнулся колдун. – Ее я украл.
– О… – Что еще сказать на провокационное заявление, я не знала.
Вольский же провел рукой по каменной крышке, смахивая легкий слой пыли. Ее стирали нечасто, видимо, но все же здесь убирались время от времени.
– Вы не представляете, Миамина, сколько интересного недоступно глазам обычных посетителей музеев, сколько удивительных вещей хранится в запасниках.
– И опасных?
– Разумеется. И останки неизвестного царедворца времен фараона Псусеннеса Первого в их числе.
– А как можно украсть из музея подобную махину?
Вольский посмотрел на меня и щелкнул пальцами: саркофаг, весящий, наверное, тонну, взмыл в воздух.
– Снимаю вопрос как глупый. Вместо него задаю другой: зачем выдаете себя за бессильного?
Брови колдуна взлетели на лоб, и я вновь устыдилась собственной недогадливости. Наверняка для того, чтобы враги расслабились и угодили в западню.
– Все, поняла, и на этот вопрос легко можно найти ответ… Поэтому задам третий.