– Это колоссально, это колоссально! – бормотал про себя румяный с двоящимся подбородком австриец.
Открылась дверь. На пороге кабинета-башни вытянулся представительный курьер, весь в галунах и позументах.
– Господин Урош просит доложить о себе…
– Урош? Какой Урош? Я не знаю никакого Уроша! Впрочем, пусть войдет.
Рыцарь круглой башни свысока встретил Уроша прищуренным взглядом.
– Что вам угодно, господин… Урош, если не ошибаюсь? Что вам угодно? – повторил Юнгшиллер, которому спортивный костюм, колониальные бинты и вообще весь вид худого, тонкого человека с подстриженными усами не внушили особенного почтения.
А маленькие глаза Уроша молча сверлили всю крупную откормленную фигуру Юнгшиллера, так смело и настойчиво сверлили, что рыцарь круглой башни заерзал на своем деревянном кресле с удобным, принимающим какое хотите наклонное положение сиденьем.
– Я могу вам уделить около минуты, не более.
– А я уверен, что воспользуюсь гораздо большим промежутком вашего драгоценного времени, – спокойно молвил Урош, слегка улыбнувшись одними глазами без участия губ. Он поднял книжечку в черном переплете, держа ее на виду.
– А! – вырвалось у Юнгшиллера, и он сделал какое-то неопределенное движение.
– Страница 211, строка 19 сверху, – продолжал Урош.
Юнгшиллер вскочил, разлетелся к Урошу, схватил его за обе руки, тряс их, не выпуская.
– Простите меня, простите! Мог ли я подозревать? Садитесь, пожалуйста, садитесь. Вот сюда, здесь вам будет удобнее. Прикажете чаю? Вот сигары, курите, пожалуйста! Мог ли я думать! Ко мне так часто являются разные посетители… Уверяю вас, что слыть богатым человеком – это уж совсем не такое большое удовольствие! Да, это налагает известное бремя… Очень рад, очень рад… Ну, теперь мы поработаем с вами вместе… Никак не подозревал, мне говорят: господин Урош, а я ждал господина Остоича.
– Остоича нет больше, он умер. Есть Урош.
– Я много слышал о вас, очень много… Вы, говорят, знаете восемнадцать языков, включая сюда все языки народов, входящих в состав нашей империи?
– Это не совсем верно. Я говорю на двадцати двух языках, а пишу совершенно свободно на восемнадцати.
– О, мой бог! Это же колоссально! Это сверхколоссально! – искренне восхищался Юнгшиллер. – Вы сами по происхождению чех?
– Нет, я словак, по отцу словак, мать же моя – боснийская сербка из Банья-Луки.
– Так, так… Пожалуйста, курите… Но что вы скажете про Сольдау? Какая победа, и все благодаря… знаете кому? – понизил голос Юнгшиллер.
– Благодаря Мясникову. Он выдал весь план русского наступления, что дало возможность германцам поймать армию в глухой мешок.