Готовят во дворе, прямо на костре, обложенном все теми же камнями. На старом стальном листе пекут тонкий хлеб, типа того лаваша, что используется в шаурме. Вместе с кефиром - это основная и похоже единственная еда у обитателей этого дома.
Оказалось, что в лачуге жил не только пацан-проводник, но и его родители с тремя детьми. Все худые, дети так на дистрофиков похожи.
- И это на семьдесят втором году советской власти? - даже на. обычно невозмутимого, майора произвела впечатление жуткая нищета и бедность аула.
- Чего он не в армии? По возрасту ему явно больше восемнадцати? - удивился я. Откупиться и откосить тот явно не смог бы.
Оказалось, что паспорта у него до сих пор нет. В милиции за выдачу документа потребовали двадцать рублей - для их семьи неподъемная сумма. Вот он и отправился на заработки - пояснил глава семейства, седой старик с больными натруженными руками и пустым взглядом.
Для этих мест вполне обычное дело. Чтобы получить должность участкового надо заплатить от десяти до двадцати тысяч советских рублей. Поэтому, чтобы вернуть затраченное начинаются поборы за каждую бумажку, даже если по закону она абсолютно бесплатная. К тому же участковый зарплату не получает вообще - только расписывается за нее. Кроме того, он должен платить бакшиш начальству раз в квартал и по большим праздникам.
Нам. выросшим при благодатном социализме в центральной России такое никогда не понять.
И этих людей я легким движением мысли решил оставить на произвол судьбы, отрезав от остального Союза, забрав последнюю надежду? Только потому что элита сгнила на корню, бесповоротно и окончательно.
- Не стыдно, товарищ Морозов? - поинтересовалась моя совесть, обычно малоразговорчивая.
- Стыдно. Очень. Но в чем моя вина? Они и при социализме точно так же живут! И даже если Советский Союз уцелеет, то для них и через десять лет ничего не изменится. Нет у нас ресурсов чтобы обогреть и накормить всех. Себя спасти для начала надо. Потом остальных вытаскивать.
- Тебе решать. - сказала бы совесть, если бы могла говорить.
Я молча выгрузил весь хлам из машины рядом с домом. И печки и мешок с продуктами, и канистру с керосином. Старик даже не пошевелился, так и смотрел в пустоту невидящим взглядом. И когда сунул ему в руку пачку купюр, набралось рублей пятьдесят, ничего не сказал.
Майор тоже ничего не сказал.
Лес рубят - щепки летят. Вот. и первая щепка на моем счету. То ли еще будет?
Глава 22
- Проходи, присаживайся. Никто тебя не укусит, наоборот даже.
В особый отдел в последнее время, я как к себе домой заглядываю. Если и косится кто-то из сослуживцев, то мне на это давно уже наплевать, надобность в конспирации отпала сама собой, да и в роте я редко теперь бываю.