Мне пришлось вернуться на берег. Мы не сомкнули глаз до утра и чувствовали себя обреченными на одиночество. Но наступил рассвет, и мы увидели, что судно еще находится вблизи побережья, а затем от него отчалила шлюпка… Какая это была радость! Когда же я понял, что в лодке находятся мои дорогие дети… о, это был самый счастливый миг моей жизни!
Только теперь капитан узнал, что обязан спасением тому самому документу, который через неделю после крушения запечатал в бутылку и доверил морю, не питая никаких особых надежд.
Жак Паганель, выслушав рассказ Гранта, нетерпеливо воскликнул:
– Капитан, но скажите мне ради всего святого, что вы в действительности написали в вашем послании? Ведь полный текст так до нас и не дошел!
– Извольте, – ответил Гарри Грант. – Я вложил в бутылку послания, написанные на трех языках. Какой из трех вас интересует?
– Пусть будет французский, – предложил лорд Гленарван, – он сохранился лучше других, и наше толкование основывалось на нем.
– Дословно: «27 июня 1862 года трехмачтовое судно «Британия» из Глазго потерпело крушение в тысяче пятистах лье от Патагонии, в Южном полушарии. Два матроса и капитан Грант добрались до острова Табор…»
– Как?! – вскричал географ.
– «…и там, постоянно испытывая жестокие лишения, они бросили в море этот документ на 153° западной долготы и 37° 11´ южной широты. Окажите им помощь, или они погибнут».
Паганель сорвался с места:
– Но почему Табор? Ведь это остров Марии-Терезии!
– Вы совершенно правы, господин Паганель, – кивнул капитан Грант. – На английских и немецких картах он обозначается как остров Марии-Терезии, а на французских – как остров Табор.
– Как видите, капитан, – сказал Макнабс, – наш Паганель был не далек от истины. Последовательно Патагония, Австралия и Новая Зеландия казались ему бесспорным местонахождением потерпевших крушение. Слово «contin…», которое он вначале истолковал как «континент», превратилось впоследствии в «continuelle», то есть «постоянно», «indi…» означало сначала индейцев, а затем туземцев, пока наконец не было правильно расшифровано как «indigence» – «лишения». И только обрывок слова «…abor» ввел его в заблуждение. Наш друг упрямо считал его частью французского глагола «aborder», означающего «причаливать», тогда как это было название острова Табор, где вы трое нашли приют. Ошибка эта, впрочем, простительна, поскольку на корабельных картах «Дункана» островок, на котором мы только что отобедали, значится под именем императрицы Марии-Терезии…
– Не оправдывайте меня, майор! – завопил Паганель, хватаясь за волосы. – Я обязан был помнить об этом двойном наименовании! Это позорная ошибка! Я обесчещен навеки!