Он достал серебристый прямоугольничек размером с пачку сигарет, но раза в два потоньше, потянулся через стол и положил его перед Олесей:
— Это диктофон. Сейчас я у тебя возьму интервью примерно на полчасика. Специфическое такое интервью. Если оно попадет к кому-то из вашей стаи, я за твою жизнь и гроша ломаного не дам. Такая вот подстраховка. По ходу можешь делать перерывы на выпить и закусить, времени у нас немеряно…
Он наполнил все три лафитника, глядя спокойным, чуточку усталым взглядом победителя, ничуть не чванившегося своей очередной победой. Побеждал столько раз, что это вошло в привычку…
Все четыре двери, которые пришлось миновать по пути к президентскому кабинету, Мазур прошел без всяких проверок. Очередной офицерик щелкал каблуками и вытягивался в струнку, как и полагалось при виде именитого гостя. Однако Мазур, в свое время всерьез озабоченный безопасностью Кавулу, изучил дворец как следует и прекрасно знал: все четыре дверных проема оборудованы системой датчиков посложнее обычных аэропортовских рамок, и окажись у гостя, пусть трижды именитого, при себе ствол или нечто, в чем можно заподозрить оружие, группа захвата, возникнув словно бы из воздуха, сграбастает вмиг. Вот только системы бессильны, когда речь идет о случае с Кавулу… и когда-то с генералом Касемом, и многими, многими другими.
На внутренних постах стояли сплошь десантники из полка «Умконто Бачака», самой преданной Буду Мванги воинской части — там все, от командира до последнего каптера, из его касембо.
Касембо — это одно из десятка, а то и двух, маленьких племен, на которые делится основное. Нечто вроде шотландских кланов. Правда, в иных случаях и это тоже не помогает — личная охрана Кавулу тоже была сплошь из его касембо…
Знакомая приемная. Молодой адъютант-майор в парадной форме (ага, уже не тот, что был у Кавулу) столь безукоризненный и чистенький, что его хотелось завернуть в целлофан, чтобы ненароком не испачкался. Словно сошел с какого-нибудь армейского плаката (они, в принципе, во всех армиях мира одинаковы). Адъютант распахнул высокую резную дверь, вытянувшись в струнку так, что на миг послышался хруст.
Мазур долго шел по зеленой с красной каймой ковровой дорожке. Он прекрасно знал этот кабинет, не раз бывал здесь по службе и орден получал здесь: повсюду дурная роскошь, золоченая лепнина и причиндалы из чистого золота, резные панели из самых драгоценных пород дерева, разноцветный мрамор, яшма, еще какие-то не дешевые поделочные камни, картины — подлинники европейских старых мастеров, хрустальная люстра. А что до размеров — можно устраивать строевые учения роты или давать дворцовый бал. Точности ради нужно добавить, что Кавулу тут ни при чем — кабинет ему достался в наследство от предшественников.