В 187… году, в первых числах января, из Барнаула в Петербург отправился караван с серебром — «серебрянка», как называют сибиряки. День отъезда пришелся как раз в страшный буран, а отменить отправку было нельзя, потому что повсюду, по особому распоряжению, были заготовлены лошади. Все повозки каравана дружно пустились в путь и проехали станцию без особых приключений, но сам караванный, М. А. Басов, как отправляющийся с семьей, что-то призамешкался, а потому ему пришлось догонять повозки и ехать одному. И вот, не далее как в шести верстах от Барнаула, ямщик не угадал Крутой спуск так называемого Глядена, а попал в сторону обрыва страшно высокого берега Оби.
Место это носит такое название потому, что оно сажен на 40 или 50 выше уровня воды и составляет почти вертикальный обрыв, весьма удобный для того, чтобы с него глядеть и любоваться являющейся перед зрителем картиной или, лучше сказать, панорамой громадной реки с ее островами и далью противоположного берега. И действительно, на этот Гляден нарочно ездят весною многие горожане собственно для того, чтобы полюбоваться разливом Оби.
Вследствие такой невольной оплошности ямщика возок вдруг скатился с обрыва и буквально полетел на несколько сажен вниз, но, по счастью, попал на громадный снежный надув, образовавшийся от сгоняемого с горы снега и слепившегося в кучу на небольших выступах и кустиках яра и в полном смысле слова висевший над глубокой пропастью.
Сначала путники не поняли, что с ними случилось и куда они попали, и только почувствовали какое-то воздушное путешествие, моментальное замирание колокольчика, затем мягкий толчок снизу, остановку экипажа и какую-то зловещую тишину. Снег крутил сверху яра и не давал возможности рассмотреть всей опасности положения, так что ямщик и караванный, только попробовав потоптаться на висячем надуве, поняли, где они и куда попали!..
Никакие самоличные усилия не помогли несчастным выбраться из такой ужасной снежной урны; в отчаянии они начали кричать и призывать на помощь. По счастию, какой-то добрый человек проезжал мимо и услыхал крики, но не вдруг попал к месту катастрофы; увидав сверху «пурхающихся» внизу людей и сообразив, что он один тут ничего не поделает, тотчас поехал в город и сообщил о несчастии. Прошло часа два или три мучительной нравственной пытки для караванного, его жены, детей и ямщика; но вот, наконец, прискакали из Барнаула бойкие люди из пожарной команды и с помощью веревок и разных приспособлений вытащили наверх всех людей, лошадей и вещи, а возок, сколько ни бились, достать не могли, и он уже потом, улетев вниз, разбился вдребезги. Наш же милейший Матвей Алексеевич, по воле судьбы, поплатился только испугом, небольшим помятием членов и своим карманом за спасение, а его супруга, помимо первого, признобила руки, все же дети и ямщик остались целы и невредимы.