Преимущественно летом бывают у них особые празднества с богослужением, что называется «камланием». Их священники, обызы, вообще играют важную роль: они и врачи, и ворожеи, и служители богам. Одеваются они в это время особо и навешивают на себя всевозможные принадлежности, не имеющие никакого значения, как например, ленты, колокольчики, дощечки и проч., и с бубном в руках очень напоминают сибирско-восточных шаманов. Они также совершают свое камлание около костра, где скачут, кричат, словом, неистовствуют до изнеможения, после чего как мертвые падают около огня и лежат минут 20 до восстановления сил.
Во время праздника камлания калмыки приносят жертвы из молодых, рыжей масти лошадок, которых они после разных обрядов богослужения привязывают и веревкой закручивают им часть головы повыше ноздрей. Вследствие этого лошадь перестает дышать, глаза несчастного животного выходят из орбит, хвост поднимается султаном и затем, в момент смерти, вдруг опускается, и тогда животное в полном смысле слова раздергивают веревками, привязанными за ноги, так что лошадь падает на грудь и живот. Можете себе представить, какие страшные звуки являются при этом варварском обряде, когда ломаются кости, хрустят суставы!.. Словом, картина ужасная и до того потрясающая, что ее безобразие сознали и сами калмыки, не дозволяющие при этом присутствовать женщинам.
Вообще их богослужение выражает что-то неприятно сказочное, демоническое, что русские простолюдины называют просто «бесовщиной».
При калмыцких свадьбах нет никакого богослужения и есть только обрядности как при уговоре с женихом, так и при выдаче «калыма» за невесту. Калмыки просватывают своих детей еще ребятами, лет 5–8, и отделяют в сожительство, а более взрослые как бы крадут своих суженых, за что и платятся возвышенным калымом. Бывает, что оскорбленный будто бы отец невесты несколько поломается над женихом ради приличия, а сватов отдерет нагайкой — тем дело и кончается.
Во время болезней обызы «камлают» у постели больного и если это не помогает, то несчастного перекидывают через седло, то есть кладут на седло животом, и ночью везут версты за две в лес; зимою или летом, это безразлично, разводят огонь, оставляют оседланного коня и все уезжают, а больной остается один. Если он не возвратится в юрту, значит, так Богу угодно, и тогда через некоторое время едут его смотреть, чтобы привезти труп.
Знаю, что А. Э. Мако были сделаны превосходные рисунки всех этих безобразий из быта калмыков, и из них была организована выставка в Томске с благотворительной целью.