Лишь только пройдет, бывало, вода и минует опасность, я со своим «гиттеншрейбером» (письмоводитель по заводской части) Степаном Васильевичем Широковым, охотником и хорошим рыбаком, и с тем же Архипычем пускался по реке Сузуну в небольшой лодочке за дорогими весенними утками. Охота эта очень веселая и не утомительная, но не совсем безопасная, потому что приходится плыть несколько верст по страшно быстрой воде освирепевшей реки, где то и дело попадаются крутые кривляки и разные наносные «заломи». Тут надо держать ухо востро, следить за водой далеко вперед и не дремать при малейшей опасности. Иначе можно выкупаться в ледяной воде и утопить все вещи, а пожалуй, познакомившись с обитателями водяного царства, отправиться уже выше, в мир теней и духов!.. Вот почему тут надо быть наготове и соображать, что делать в случае опасности. Не могу и теперь сказать положительно, но, быть может, эта самая опасность и тянула меня неудержимо каждую весну прокатиться несколько раз за утками по бешеному Сузуну.
Надо заметить, что в это время Обь и озерки еще недвижимо стоят, покрытые посиневшим льдом, и утке, кроме небольших снежных лывок, деваться некуда. Вот она и «сваливается» к речке Малому Сузуну, который от спуска воды из плотины проходит меньше всех остальных речек.
Мы обыкновенно делали так: рано утром привозили лодку к берегу; тут же, в селении, спускали ее на воду и, сложив все пожитки, отправлялись, благословясь, вниз по реке. Тут грести веслами не приходилось, а нужно было только умеючи править кормовым веслом, потому что лодку сильно несло одной струей течения. Поэтому Широков всегда садился в корму с «правильным» здоровым веслом, Архипыч помещался в середине на сложенных вещах, а я как можно удобнее, с ружьем наготове, пристраивался в носовой части лодки. Вот и вся штука — поезд готов!.. Нас сама река быстро несла по воде, и всякий зорко делал свое дело на избранном посту. В заводях мы тихо и плавно подвигались вперед, а на быстринах и «разбоях», болтаясь на лодке, стремглав пролетали опасные места и затем или вдруг, или плавно выезжали за крутые повороты или «кривляки» речки.
Тут вся штука в том, чтобы плыть как можно осторожнее и тише, то есть не разговаривать громко, не стукать и не булькать сильно веслом. Словом, это своего рода поэзия, где при утреннем свежем воздухе вы свободно дышите всею грудью, забываете все треволнения жизни, всей душой созерцаете прихотливую природу лесистых и довольно высоких берегов речки и пытливо смотрите вперед, — не на жизнь, нет, а смотрите на плеса, под затопленные водой кусты и в особенности за кругляки, где обыкновенно сидят или плавают утки, не ожидающие появления лодки.