Обман, злоупотребление доверием, кражи, а потом…
— …Так как же вы называли себя, когда знакомились с людьми? — интересуется Виктор.
— Да по-разному, чаще всего Анатолием, друг был такой у меня, вот и прихватил потом его имя.
Они говорили долго.
— А вы здоровый парень, вам бы штангой заниматься, — заметил Виктор, окинув взглядом крепкую фигуру «Самохина».
— Штангой не штангой, а боксом несколько лет занимался. Разряд имел. Только выгнали меня потом за драки…
Он рассказывает о десятках городов, где «гастролировал», о десятках людей, которых «обрабатывал». И однажды, увлекшись, сам не заметил, как упомянул о знакомстве с ленинградской проводницей. И это стало началом его конца.
Виктор незаметно, не торопясь, но неотступно и твердо сжимал вокруг «Самохина» кольцо улик, загонял его все дальше и дальше туда, откуда уже не было выхода. В конце концов убийца сознался.
Найдя у проводницы скопленные ею деньги, он забрал их, а когда, поймав его, можно сказать, за руку, она стала требовать их обратно, просто убил ее.
…Все это Виктор вспоминал, пока машина мчала его морозным январским днем по московским улицам в отделение милиции, где ему предстояла наконец встреча Веревочкиным-младшим.
Обстоятельства задержания преступников были следующие.
Постовой Филиппов поздно ночью обходил свой район. Это был опытный милиционер, пришедший в органы после сверхсрочной службы в армии. Участок свой он знал хорошо, а службу еще лучше.
Филиппов только что прошел улицу из конца в конец, внимательно поглядывая на навесные замки палаток, на запоры магазинных дверей, осматривал торговые залы через широкие витрины.
А сейчас он стоял на перекрестке и курил. Через пять минут он пройдет улицу опять, но по другой стороне, покурит на другом ее конце и углубится в один из переулков… Так он делает каждое свое дежурство, каждый раз изменяя маршрут и время обхода.
Но, стоя на перекрестке с сигаретой в руке, Филиппов продолжал дежурить: он чутко вслушивался в ночные звуки города. Вот где-то вдали звякнул случайный, запоздавший трамвай, вот прошелестели машины на соседней улице, где-то залаяла собака — необычный для города звук, шаги поздних прохожих… А это что? Откуда-то, даже трудно определить откуда, доносится словно однотонная комариная песня. Может быть, это только кажется ему?
Филиппов напрягает слух — нет ничего. Опять! Где это?
Филиппов бросает недокуренную сигарету в снег и, медленно ориентируясь на звук, идет по улице. Сворачивает на соседнюю. На мгновение останавливается и продолжает путь. Но теперь он идет по-иному: быстро, уверенно. Расстегивает кобуру пистолета. Теперь он знает, что это за звук. Это ножовкой перепиливают железо.