Я стояла, не двигаясь, держа наушники на чуть вытянутой руке. Тогда он подошел и сам набросил свитер мне на плечи. Я отвернулась и долго смотрела на реку.
– Знаешь, в феврале-то ведь еще холоднее, – наконец пробормотала я внезапно осевшим голосом.
Митька прикусил губу и тоже долго смотрел на те же самые листья. Со стороны мы, наверное, смотрелись так мило, так безмятежно – гуляющая парочка, набережная, золотая осень.
– А ты изменилась, – сказал он.
– Надеюсь, в лучшую сторону. Я, знаешь, поумнела. Я ведь готовлюсь стать матерью.
Слова вырвались у меня раньше, чем я успела подумать. Странно, но Митька не удивился – ни капельки. Все-таки моя предполагаемая беременность стала бы для всех избавлением от мучительных вопросов «зачем» и «почему». Я расхохоталась. Смех вышел истеричным, под стать погоде и времени года.
– Что? – спросил Митька зло.
– У тебя сейчас такое лицо, что на тебе можно повесить табличку «Я так и знал». Ты же все всегда знаешь!
– Ты не беременна?
– Далась всем моя беременность! Разве я не стану для тебя приемной матерью, когда выйду замуж за твоего отца? Это будет как в сериалах, которые смотрит мама. Не хватает только каких-нибудь разлученных в детстве близнецов. Может быть, это мы с тобой? Брат и сестра – и не знаем об этом? А, сынок?
Я смеялась и смеялась, а потом скинула с плеч свитер и швырнула его в Митьку.
– С тобой все в порядке? Ты… ты скажи, с тобой все в порядке? – зачастил он, подходя ко мне ближе.
Я хохотала, а затем вдруг сделала шаг назад, подтянулась и уселась на перила, за которыми плескалась черная вода реки. Митька побелел и было подошел ко мне, но я отогнулась чуть назад и покачала головой.
– Не стоит, мне кажется, тревожить женщину, которую ты уже однажды выкинул из дома, – сказала я. Митька застыл, боясь, что я и в самом деле сорвусь и полечу вниз. Я удобно сидела на широком парапете и вниз лететь не собиралась. – А помнишь, как девчонка чуть не спрыгнула с крыши нашего подъезда? Говорила, что беременна от тебя, а ты кричал, что тебе плевать. И требовал, чтобы ее забрали по «Скорой». Что тебе теперь за дело до меня? Почему ты здесь? Я уже давно не твоя проблема. И откуда ты вообще все про меня узнаешь, черт возьми? Тогда узнал, теперь узнал? Ты что, встроил мне в мозг какой-нибудь чип и теперь следишь за мной?
– Ты можешь оттуда слезть?
– Я-то могу слезть, только ты, похоже, слышишь людей только тогда, когда они держат пистолет у виска – своего или твоего, неважно. Или не пистолет, нож, – сказала я и наткнулась на бешеные серые глаза.