В тот вечер, двадцатого февраля, я дремала с томиком какой-то растиражированной книжки, которая, тем не менее, мне все равно нравилась. Митя зашел в мою комнату без стука, что само по себе выходило за все рамки. Присел на край кровати, вытянул из моей руки книжку, и я проснулась.
– Что случилось? – спросила я, сонно моргая.
Митя смотрел на меня так серьезно, что я мгновенно почувствовала тревогу. Он молчал. Я побледнела и села на кровати – прямая как палка. Наверное, люди все-таки могут обмениваться мыслями, потому что я уже знала, что будет дальше. Митя спросил:
– Это мой отец?
– Что – твой отец? – переспросила я дрожащим голосом.
Он сидел и молчал. Это продолжалось долго, минут десять, и я тоже не шевелилась, боясь навредить, как будто у меня был инфаркт и сейчас все зависело от того, смогу ли я сохранять абсолютную неподвижность, сохраню ли свое сердце.
– Это мой отец, и я знаю это, – сказал Митя.
– Если знаешь, зачем спрашиваешь? – пробормотала я тихо, низким, чужим голосом.
Митя снова не пошевелился. Секунды, десятки секунд, минуты. Он словно завис, как программа, атакованная вирусом. Потом вдруг вскочил, отвернулся от меня, а затем развернулся и швырнул в меня книжкой. Книга ударила меня в плечо и отлетела, развалившись на две половинки.
– Ты с ума сошла? Ты ополоумела? А? А? – Он кричал так громко и страшно, как я никогда не подозревала, что может кричать. Я онемела, не реагировала, не шевелилась. Мир стал замедленным фильмом ужасов. – Как это пришло тебе в твою тупую голову? Ты подумала, – он захлебывался словами, почти визжал, – ты решила, что я, наверное, шутил, когда говорил, чтоб ты не общалась с моим отцом? Или, погоди-ка, я понял, – он улыбнулся неприятной улыбкой маньяка, – просто не поняла меня. Я сказал тебе не общаться с ним. Ты решила, что общаться – это одно, а спать с моим отцом – другое. Может, даже ты спала с ним, НЕ РАЗГОВАРИВАЯ? – Последнюю фразу он буквально прокричал мне в лицо, склонившись.
Напряженный, как боксер перед ударом, со сжатыми зубами, он так меня напугал, что я отпрыгнула и прижалась спиной к стене. Отступать было некуда. Стена была холодной и шершавой, и Митя ударил по ней кулаком в миллиметре от моего лица – так, что, наверное, разбил руку. Я вскрикнула и дернулась. Митька стоял с искаженным от ненависти лицом и смотрел на меня так, словно я была тараканом, которого ему не удалось раздавить.
– Это не твое дело, с кем я сплю, – процедила я, выпрямившись.
– Не мое? – Его голос поднялся неестественно высоко. – Не мое?! Вы слышали? Не мое дело!