Игнат осторожно поднял маузер и понюхал ствол. Запах пороха явно чувствовался, стреляли недавно. Хотя это мало что значит: Богоробов пострелять любил, палил при любой возможности — практиковался.
Узнать, какой из вариантов верный, довольно просто — нужно найти ключ. Их было всего два: один у Игната, второй — у Богоробова. Больше никто в кабинет входить не смел.
Обыскивать мертвеца было неприятно. Тело было ещё теплым, и казалось, что Игнат собрался обворовать спящего коменданта. В кармане галифе обнаружилась тяжелая связка из полудюжины ключей: от ворот, от подвала, от оружейной… А вот и от кабинета — длинный, с затейливой бородкой. Игнат сравнил со своим, точно — он. Получается, что Богоробов всё-таки сам…
Из форточки потянуло сквозняком. А ведь утром он её закрыл… Окно! Игнат подошел и толкнул раму. Разбухшая от влаги, она подалась с трудом. Черт побери, окно-то не заперто! Он машинально захлопнул створку, повернул защелку и уселся на подоконник, прижавшись лбом к холодному стеклу. Теперь ключ не имел значения, Богоробова кто-то мог убить и после этого выбраться в окно. Убийца рисковал быть обнаруженным, но красноармейцев во дворе в это время не было. Конечно, окно могло оставаться открытым и со вчерашнего дня, утром Игнат его не проверял, просто закрыл форточку.
Интересно, сколько времени прошло с момента выстрела? Когда Игнат заглянул в кабинет, кровь ещё текла… Скорее всего, несколько минут, не больше.
Звука выстрела он не слышал. А если кто-то и слышал, то внимания наверняка не обратил, мало ли вокруг шума и стука, да и стреляют иногда. Тот же Богоробов из окна по надоедливо орущим воронам.
Но что теперь делать? Одно дело, если комендант не явился утром на службу и пропал, просто пропал, исчез. И совсем другое — убийство или самоубийство. Это может закончиться очень плохо… Время сейчас суровое, особо разбираться не станут. Утрата революционной бдительности, скрытый враг в рядах, измена. И никакие сыщики не станут распутывать произошедшее, да и где они, эти сыщики? Господи… Игнат криво усмехнулся, опять поймав себя на поминании несуществующего бога. Нет его, а все равно в мысли лезет, сказка поповская. Это оттого, что Игнат не знает, как ему быть дальше. И спросить не у кого.
Нужно что-то предпринять, не будет же мертвый Богоробов сидеть за столом до бесконечности. Игнату вдруг захотелось с силой стукнуться головой обо что-нибудь твердое и холодное, чтобы мысли встали на место. Но он только с силой потряс головой и приказал себе прекратить панику.
Итак, если решат, что это самоубийство, то Богоробова объявят предателем, оставившим пост в трудное и тяжёлое время. В такое время нужно стиснуть зубы и служить святому делу революции, а не стреляться, словно истеричный гимназист.