Похрустывающие по снегу шаги за спиной заставили Селедку обернуться. Сталкер наблюдала за пожаром в небе.
– Это «Дженни Ганивер», – спокойно прошептала она. – Кто-то добрый привел ее домой…
Дирижабль приземлился на участке топкой почвы у дальнего берега озера. Дым валил от него во все стороны, но Селедка был почти уверен, что увидел бегущих людей среди тростника. «Мистер Нэтсуорти, – подумал он, – и Эстер». Он вдруг испугался, потому что вспомнил, что обещал сделать с Эстер, и сомневался, хватит ли у него на это духу.
Рука Сталкера легла ему на плечо.
– Нам они не опасны, – прошептала Сталкер. – Мы не будем их трогать.
Но Селедка сжал рукоять ножа под полой куртки, вспоминая, как «Дженни Ганивер» улетела в небо над Брайтоном без него.
Том прошлепал по щиколотку в воде и рухнул в мокрую траву, прижимая к себе драгоценное ружье. Тут же подошла и Эстер, швырнула на землю Пеннирояла. Уцелевшие птицы-Сталкеры с визгом носились вокруг горящей оболочки и все еще рвали ее когтями. Эстер, подняв ружье, выпустила в этот ад последние гранаты. Отсветами взрыва озарилось все озеро, горные склоны вокруг и одинокий дом на островке. Ракеты «Дженни» тоже взорвались, полыхая оранжевым. Потом остались только клубы дыма и пламя, мечущееся в птичьей клетке бывшего дирижабля. Двадцать лет воспоминаний превратились в кучку золы и закопченного металла.
– Том? – спросила Эстер.
– Да, – отозвался он.
В груди у него болело, но не слишком сильно. Может быть, его разбитое сердце исцелилось, потому что они с Эстер снова вместе. Том надеялся на это, поскольку зеленые пилюли остались в каюте «Дженни».
– Наша «Дженни Ганивер», – сказала Эстер.
– Это всего лишь вещь, – сказал Том, утирая глаза обгорелым рукавом. – Мы целы, это главное. А где Шрайк?
– Он упал. Где-то там… – Она обвела рукой огромное безмолвие гор.
– Он нас догонит?
Эстер хмуро пожала плечами:
– Том, он упал с большой высоты. Наверное, поломался. Может, он умер, и на этот раз некому вернуть его обратно.
– Значит, остались только мы.
И Том снова ее обнял и поцеловал. От нее пахло точно как в ту ночь, когда они поцеловались впервые, дымом и пеплом, и еще резко пахло ее собственным пóтом. Том ужасно ее любил и радовался, что они снова одни, в опасности, в безлюдье, и ничто из сделанного ею не имеет значения.
То есть не совсем одни, конечно. Он забыл про Пеннирояла, а тот приподнялся, встал на колени в болотной жиже и раздраженно промычал сквозь кляп:
– Я вам не мешаю?
Эстер неохотно оторвалась от Тома и кивнула на дом:
– Наверное, нам туда.
– Что ж, пошли.