Меня зазнобило, словно я упал в ледяную воду.
– Спасибо за совет, – сказал я, отступая и стряхивая руки Рада со своих плеч. – То есть ничего не делать. Мысль, конечно, соблазнительная…
– Делать! – Он опять засмеялся. – Делать, парень, обязательно делать! Для начала эту вывеску. Ладно, время дорого. Прощай, Бьорн, уверен, что скоро я о тебе услышу!
Весельчак поклонился мне и решительно зашагал вниз, в сторону порта. Сумасшедший какой-то… Я подошел к помойке, хотел было достать свою поделку… А чего, собственно, я привязался к этому кувшину? И зачем мне делать вывеску такого же размера, как старая, и квадратную? Я сделаю ее втрое шире, места над входом в лавку вполне хватит. Вино – это праздник, радость, дружба… Я нарисую застолье! И старика винодела, и маму, и дедушку Гуннара, и Линду, наливающую им вино… Так, чтобы было понятно, как я к ним отношусь. И себя нарисую… или себя не стоит?
Полагаю, что именно в этот момент я если и не стал, то почувствовал себя художником. Хотя над вывеской работал весь следующий месяц, не торопясь, иногда получая удовольствие от процесса, но чаще терпеливо, преодолевая усталость и лень…
Забавно, что поначалу виноделу эта моя работа не слишком понравилась, хотя он и повесил ее вместо старой вывески. Однако через год, когда ему предложили за нее триста золотых, он свое мнение изменил.
Став богом, на Небе я от Гарика узнал, кто был тот веселый дядька Рад. Первенец Одного, знаменитый вечный бродяга, бог вдохновения…
…Самонадеянно решив, что на ходу не засну, я позволил себе расслабиться и немедленно заснул.
Мне приснилось, что я поймал в траве крупного говорящего кузнечика. Кузнечик, собственно, был не совсем кузнечик – вернее, кузнечик, но с головой Тора Ефрея. Тельце кузнечика так нелепо сочеталось с головой знаменитого бога порядка, что я пришел в полный восторг. Кузнечико-Тор напыжился от важности и закричал на меня смешным писклявым голоском:
– Бьорн Толстый Нидкурляндский! Попался! Руки за спину, оставаться на месте! Ты арестован! Без глупостей!
– Что ты, что ты – сказал я, – какие глупости! Только не ты меня поймал, а я тебя – попрошу не путать! Будет все наоборот – тогда и арестуешь.
Не обращая внимания на угрозы, ругань и жалобы, я оторвал кузнечику ножки и крылышки – чтобы не слишком спешил меня арестовывать – и опустил обратно, в травку.
– Новые отрастут, – успокоил я Тора, – этот вид быстро регенерирует. А будешь орать – я ведь и сапогом могу! Нидкурляндцы не знают жалости к вредителям виноградников и огородов…
Споткнувшись, я упал прямо на Елену.