Вот честно, ожидала чего угодно, начиная от крайне обидной угрозы до жаркого поцелуя (а чем каннис не шутит?), но никак не заикающегося:
– М-м-м… м-м-м… Ми-ми-ми…
Голос старшего наследника оказался хриплым, низким и… каким-то будоражащим, что ли. Не мне, на меня-то это мычание не произвело никакого эффекта, а вот кошачья сущность подобралась и заинтересованно поблескивала глазами.
– М-м-м…
Но даже это хриплое заикание давалось Глошаду с явным трудом. На высоком лбу выступили капельки пота, желваки чуть подрагивали от усердия, а руки, удерживающие мое лицо, заметно похолодели. На очередной попытке выдавить из себя что-то вразумительное Глошад резко отпрянул и в сердцах пнул журнальный столик. И вроде несильно пнул, я видела, небольшой замах был, а несчастный предмет мебели улетел в противоположную стену комнаты и завалился на бок.
Не выдержав, я тихонько фыркнула.
– Впервые вижу, как весь из себя такой идеальный старший наследник престола… психует! – пояснила в ответ на вопросительный взгляд Глоша и плюхнулась обратно в кресло. – То есть говорить ты совсем не можешь… – подытожила задумчиво. – Общаться с помощью эпистолярного жанра тоже небось не выходит?
Глош отрицательно качнул головой, а я окончательно приуныла. Налицо магическое вмешательство. Какое-нибудь мерзкое, но очень эффективное заклятие с основой неразглашения, которое так любят применять тайные службы короля.
Как-то все очень хреново!
– Ладно, последний вопросик, и я пойду, – постукивая коготками по подлокотнику, промурлыкала я и, откинув притворство, резко подалась вперед:
– На тебя напал пард?
Собеседник скрестил руки на груди, всем видом демонстрируя, что правду из него надо вытаскивать раскаленными клещами.
– Ой, вот только давай без этого, – поморщилась я. – На тебя нападают неизвестные, и в тот же день нашу семью, а следом и всех черных леопардов выдворяют из столицы. Фактически отправляют в ссылку на земли прайда. Вариантов два: либо нас подставили, либо напал кто-то из нас.
Глошад закатил глаза и беззвучно фыркнул, мол, небеса, чем я так прогневал вас, что вы подослали вот эту приставучую кошку? Его вопрос остался без ответа, зато я, кажется, свой получила. Через всю грудь наследника, пересекая ее от левого плеча до правого бока, шли четыре глубокие борозды застаревших шрамов. Сперва я приняла это за «вмятинки», остающиеся на коже под утро после долгого лежания носом в подушку, но теперь отчетливо поняла – следы когтей.
Вопросы как-то сами собой отпали, и стало кристально ясно, что делиться информацией, а уж тем более своей кровью Глошад не станет.