Слуга в дом Черкасских был послан за Марией к шести часам вечера. Луиджи был в восторге, что его умная дочь смогла обзавестись столь значительным знакомством. О том, что в княжеском флигеле находится раненый молодой человек, ювелир даже не подозревал.
Не заходя домой, Мария решила посетить Софью. Девушка была взволнована до крайности, и это волнение не имело названий. Всего не расскажешь подруге, но можно хотя бы контуром обрисовать тот безграничный восторг, который она испытала у постели Никиты.
Мария уже свернула с кленовой аллеи на тропку, ведущую к флигельку Корсаков, как услыхала цокот подков на улице, а затем звук открываемой калитки. «Неужели Алеша вернулся, — подумала она с радостью, — значит мой визит сейчас неуместен. Однако он никогда не приезжает верхами…»
Она вернулась в аллею и столкнулась с молодым человеком в форме поручика. Он пронзительно глянул на Марию бедовыми, черными глазами и тут же отвел их вбок. Он вообще был какой-то черный. Брови — как два прямых мазка сажей, волосы, а может, парик, тускло-серого с чернотой цвета, тщательно выбритые щеки отливали синевой. Костюм на нем был мят и неопрятен, однако сапоги начищены до блеска. Он вежливо поклонился, слегка дотронувшись до эфеса, и шпага подпрыгнула под его рукой, задрав полу короткого, не по форме, плаща. Так с задранной полой, решительно впечатывая каблуки в гравий, он отправился к дому Луиджи.
Мария внимательно проводила его взглядом. Откуда она знает этого человека? Наверно, видела у отца… Мало ли народу в Петербурге желают заказать себе или невестам своим драгоценные уборы? Однако поношенный вид поручика наводил на мысль, что изделия Луиджи вряд ли сейчас ему по карману.
Мария опять повернула к дому Корсаков, но сразу поняла, что разговаривать сейчас с Софьей ей не хочется. Чем-то смутила ее недавняя встреча, сбила с толку. Она обошла дом, мимо отцветших сиреней и жимолости вышла по тропинке к дальней беседке. Пролетевший над Петербургом шторм учинил здесь большой беспорядок. На лавке и на полу валялись сорванные листья и целые ветки ломких ив, любимые розы ее были поломаны, видно было, что сюда давно никто не приходил.
Она смела листья со скамьи, села, в задумчивости теребя крестик на груди. Со всей уверенностью Мария могла сказать, что уже видела лицо посетителя, такие лица не забываются. Знакомыми были походка — ходит так, словно колени плохо гнутся — и задирающая подол плаща шпага. Помнится, она еще подумала тогда, что посетитель носит шпагу как рапиру. Но когда это было?