– Можешь радоваться. Сэр Риллион желает насладиться твоим обществом.
Красный рыцарь широко ухмылялся, и Магнус представил себе, как отрезает ему уши. Тогда он точно перестанет улыбаться.
– Ни последнего ужина, ни последнего слова тебе не положено. Надеюсь, тебе просто отрубят голову, да и все.
Тюремщик приблизился к двери и продолжал:
– Знаешь, что произошло с другими людьми из вашего народа? Их раздели догола, отрезали… сам знаешь что и оставили истекать кровью. Они истекали кровью, вопили, а мы просто… просто смеялись. Но, когда они начали кричать слишком громко, сэр Риллион приказал, чтобы им отрубили головы; а потом мы сбросили эту падаль за стены, в море.
Магнус поразмыслил над его словами. Человек ро, стоявший по ту сторону двери, был гнусным червем, безмозглым и наглым, и в нем полностью отсутствовала честь, которую Магнус надеялся найти во вражеских воинах.
– Я принадлежу к ордену Молота. Я не жду от тебя понимания того, что это означает, потому что твоему богу есть дело только до соблюдения законов и он не знает ничего ни о чести, ни о храбрости. – Магнус приблизил лицо к решетке; между ним и тюремщиком оставалось всего несколько дюймов, и он продолжал: – Если меня будут убивать, то я умру громко. А жалкий коротышка вроде тебя стал бы только позорно хныкать. – Он смолк. – Я хочу тебя убить и молюсь Рованоко, чтобы он дал мне прожить достаточно долго и исполнить это желание.
Кастус развернулся в сторону коридора и проревел:
– Этот болван думает, что его бог поможет ему!
Смех стражников, разнесшийся по коридору, оскорбил чувства Магнуса, и он сделал глубокий вдох. Эти люди просто не понимали, как сильно им повезло. Если бы у него в руках имелся молот, они бы даже не попытались сражаться с ним и обратились бы в бегство. Но сейчас, когда он в кандалах, а они вооружены арбалетами, они изображали из себя храбрецов. Это были не настоящие воины, и Магнус подозревал, что им велели охранять заключенных потому, что от них мало толку на поле боя.
В коридоре показались еще два Красных церковника с самодовольными ухмылками победителей, в руках они держали заряженные арбалеты. Церковники были облачены в стальные нагрудники с такими же красными гербами, как и у Кастуса, – два скрещенных меча на фоне стиснутой в кулак руки. Прицелившись в Магнуса, они встали по обе стороны двери камеры.
Кастус вытащил из ножен меч и произнес:
– Отойди на шаг назад, жрец.
Магнус, сдерживая ярость, отступил дальше в камеру. Он не привык иметь дело с врагами, вооруженными арбалетами и луками; никому из раненов и в голову бы не пришло пользоваться ими в бою, их брали только на охоту. Арбалет считался оружием трусливых и бесчестных.